Марк Хеншоу: Шпионские игры

«Нервничаешь?»

Это было единственным объяснением его поведения. Он опытный сотрудник СЕБИН, профессионал. Но сейчас просто забыл о том, чему его учили.

«Почему ты нервничаешь?»

Вариантов было два. Либо он подозревал слежку, но тогда он должен был дать ей знак. Или он точно знал о слежке, но тогда ему вообще не надо было приходить. Оба варианта предполагали, что это предатель, которому в случае ареста грозит заключение или смертная казнь.

Но если ему ничто не угрожало, значит он нервничал по какой-то совершенно иной причине.

«Ты пришел, амиго. Не подал сигнал. И нервничаешь».

СЕБИН здесь. Но агент все равно хотел, чтобы она шагнула на мост.

Он не боялся, что его схватят. Боялся, что не схватят ее. Что в финале игры, ставкой в которой был он сам, его ждет поражение.

И тут Кира все поняла — настолько отчетливо, как будто все уже случилось.

Венесуэльский «эль президенте» имел полную власть над судами. В том, что арестованного сотрудника ЦРУ обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах, можно не сомневаться. Ее бы использовали, чтобы добиться извинений и уступок от США. Президент сделает публичным процесс, который затянется на недели, а возможно и месяцы. Он захотел бы поставить на колени ее, ЦРУ, Соединенные Штаты. Он заявил бы, что ее арест — доказательство того, что США хотят его свергнуть, возможно, убить, и все для того, чтобы прибавить себе популярности в глазах союзников здесь и за рубежом. Он объявил бы каждого американца в посольстве персоной нон грата и в наказание выслал бы их из Венесуэлы. А когда бы все закончилось, вовсе не обязательно, что из страны выслали бы и ее. Он держал бы ее на виду, как запылившийся трофей, — скорее на злость врагам (единственному врагу), чем на радость союзникам.

Подобно тому как северокорейцы держали военный корабль США «Пуэбло» в порту Вонсан, СЕБИН держал бы Киру Страйкер в тюрьме Лос-Текес.

Агент замер с поднятой рукой. Он понял свою ошибку.

Ближайшая конспиративная квартира была в шести кварталах.

Кира бросилась бежать.

Из темноты высыпали штурмовые отряды СЕБИН — люди в черных масках, шлемах и бронежилетах, вооруженные пистолетами и карабинами. Все что-то кричали по-испански. Три отряда, человек по шесть в каждом, заняли позиции по обеим сторонам моста среди деревьев, где темнота обеспечивала им почти идеальное прикрытие. Прямо на середине моста неожиданно возник еще один отряд солдат, которые до этого лежали в узком пространстве под грязной решеткой. Наверняка их было больше, — вероятно, наблюдатели сидели в ближайших зданиях и даже на крышах. Кира оказалась бы в ловушке, едва ступив на мост.

Первый отряд, прятавшийся под мостом, пытался выбраться из-под решетки. Мост был узкий, а их снаряжение — довольно громоздкое. Им требовалось секунд тридцать, чтобы добраться до берега.

Второй отряд находился на другой стороне реки, в двадцати метрах от Киры. Они были уже на мосту, но вылезавшие из-под решетки преградили им путь. Второй отряд не мог начать действовать еще почти минуту.

Третий отряд на ее стороне моста расположился в самом низу набережной, прямо над каналом и за деревьями, всего в десяти метрах, но, чтобы добраться до Киры, им приходилось продираться сквозь заросли, которыми был покрыт земляной вал. Ближайший солдат мог выбраться наверх за три секунды, но было уже слишком поздно. С Кирой их разделяло тридцать метров.

Она бежала изо всех сил, и никто из солдат, которым мешало оружие и амуниция, не мог ее догнать. Устремляясь к переулку слева от нее, Кира молилась, чтобы в темноте не оказалось еще одного отряда.

Свернув за угол, она не увидела света в конце переулка.

«Нет света — нет СЕБИН, — поняла она. — И выхода тоже нет».

Попытавшись затормозить, она поскользнулась на грязном бетоне и поняла, что сейчас ударится о стену. Выставив перед собой руки, чтобы смягчить удар, оттолкнулась от стены и снова побежала.

От второго переулка ее отделяло еще метров десять, которые она преодолела за три секунды и вдруг увидела, как стоявший за углом человек в черном начал поднимать оружие. Кира продолжала бежать так быстро, как только могла, и не смогла бы остановиться по его приказу, даже если бы захотела. Подняв руку, она ударила его по горлу ребром ладони, а он толкнул ее на мокрую землю. Но солдату пришлось намного хуже. От ее удара он не удержал равновесия и, опрокинувшись, рухнул на бетон, сломав ребра, ключицу и порвав сухожилия на руке. Вряд ли в ближайшие месяцы он сможет снова поднять оружие.