Питер О`Доннел - Недоступная девственница

— Просто мороз по коже. Жуть берет.

— Призраки? — воскликнул Пеннифезер, срывающимся от злости голосом. — Нет, это не призраки, это люди. Какие уж тут призраки! Это все те же мерзавцы. Только как им удается этот фокус?

В брюках по колено, как у Робинзона Крузо, в обмотках вместо обуви, худой, взъерошенный, Пеннифезер сильно напоминал огородное пугало. Впрочем, в нем не было ничего комичного. Источаемый им гнев, казалось, заполнил всю пещеру до предела.

— Может, это миниатюрный приемник, Вилли? — спросила Модести. — Насколько мал он может быть?

Вилли задумчиво посмотрел на безжизненно-бледное лицо с белыми волосами.

— Если передатчик дает хороший коротковолновый сигнал, приемник может быть меньше вишневой косточки, В наши дни делают радиотаблетки — человек глотает ее, передатчик вещает себе, а таблетка действует как приемник. Делают и пейсмейкеры, они малы, но работают неплохо…

— Значит, такое в принципе возможно?

— В теории это было возможно уже давно, когда научились делать микросхемы. Теперь, видать, нашелся умелец, который мастерит такие приемнички. Брунель, надо полагать, вышел на него, и состоялась сделка. Для этого нужна батарея Мэллори, а еще лучше — ядерная батарейка. Ну и, конечно, преобразователь — чтобы преобразовывать электрический сигнал в звуковой. — Он кивнул. — Да, можно изготовить очень компактную штучку.

— А потом встроить в мозг?

— Не обязательно, Принцесса. Тогда потребовалась бы сложная операция с трепанацией черепа. Зачем? Кроме того, как менять батарейки? — Вилли задумчиво пощипал себя за губу, потом произнес: — Погоди, погоди. Несколько лет назад я читал про одного типа, который утверждал, что у него в голове играет радио. Он решил, что совсем уже свихнулся, но радио-то оказалось настоящее! У него были металлические пломбы в зубах — из разных металлов. Возникла электроцепь — из-за кислоты в слюне. Прямо как батарейка. И получилось, что все это действовало как приемничек, настроенный на волну Би-Би-Си.

Вилли вынул из кармана карандаш-фонарик и сказал:

— Подержи-ка ей голову. Принцесса.

Модести так и сделала, а Вилли осторожно открыл рот Лизе и заглянул, подсвечивая фонариком. Вскоре он сообщил:

— Задний верхний имеет металлическую коронку. Погоди, это не коронка. Он целиком из металла. Может, тут-то и зарыта собака. — Он протер пальцы эфиром и сунул их в рот Лизы. Потом покачал головой. — Нет, стоит прочно. Хотя, наверное, как-то отвинчивается. Дай-ка мне пинцет, Джайлз.

Пеннифезер протянул ему пинцет, который извлек из своего саквояжа. Его руки дрожали от переполнявшей его ярости.

— Так, пошло. — Вилли вернул Джайлзу пинцет, заработал большим и указательным пальцами. Было видно, как ритмично напрягаются и расслабляются сухожилия на его руке. Потом он вынул изо рта Лизы какой-то небольшой предметик и стал рассматривать его при свете фонарика. Верхушка по форме напоминала обычный коренной зуб, только была сделана из прочного металла; но там, где должен был начинаться корень, металлическая часть напоминала конус, в котором были какие-то желобки. При ближайшем рассмотрении это оказалось резьбой.

— Похоже, они убили нерв, спилили зуб по линии десен и обработали корень так, чтобы эта штука сидела прочно, — буркнул Вилли.

Модести взяла металлический зуб, поднесла к уху, потом растерянно покачала головой.

— Ничего не слышу, — сказала она.

— Это естественно. Потому что челюсть выступала в роли усилителя. — Он посмотрел на Джайлза и продолжил. — Ведь челюсть связана с ухом, так? Например, если зажать в зубах дамские часики, то тебе покажется, что они тикают, как дедушкины часы в гостиной.

Модести сунула металлическую игрушку в рот, зажав между задними зубами. Через несколько секунд она кивнула и вытащила этот хитро замаскированный приемник обратно.

— Все правильно. Они по-прежнему вещают. Причем слышно еще лучше, чем прежде. — Она поморщилась и передала трофей Вилли.

Лицо Пеннифезера исказила такая гримаса, что казалось, еще немного и он закричит от боли и злости, снедавших его. Модести подошла к нему, положила руку на плечо и тихо сказала:

— Успокойся, милый, не надо.

— Но это же… — он запнулся, подбирая слово, которое как можно точнее передало бы его чувства. — Это так гадко. Чудовищно!

— Согласна. Так уж был устроен Брунель.

— Но как можно?.. Изображать из себя Всевышнего, дурить голову бедной девочке, которую он купил за деньги и которая и так во всем его слушалась…