Питер О`Доннел - Недоступная девственница

— Ну, во-первых, я к нему привязана накрепко. Он дал мне все, что у меня есть…

— Ты, наверное, уже расплатилась за все с лихвой.

— Возможно. Но я не умею жить иначе. Слишком трудно оказаться одной, вдруг без привычных связей. Без корней. А кроме того, он не оставит меня в покое. Он пришлет за мной Шанса и Мухтара.

— Чтобы силой тебя вернуть?

— Ну да. Или убить. Причем не из мести. А просто потому, что я предала его. Ослушалась. Он не испытывает ненависти, ярости. Он холоден как лед. Предателей он уничтожает. Такое уже случалось и не раз.

Вилли вспомнил разговор с Брунелем в пентхаузе Модести. Да, Лиза права. Брунель карал предательство из принципа. Тогда еще он заметил: «Если Шанс или Мухтар попробуют своевольничать, они горько раскаются».

— Ты хочешь сказать, что готов меня оберегать? — спросила Лиза, жадно глядя на Вилли.

— Конечно.

— Но как долго? Год, два, пять? Брунель терпелив. Неужели ты готов всю жизнь быть моим сторожем?

Вилли промолчал, и Лиза грустно улыбнулась.

— Можешь не отвечать. Я все понимаю. Я тебе понравилась, и мне это приятно. Но ты не из тех, кто всю жизнь верен одной женщине. И у тебя есть свои обязательства. Брунель рассказывал мне про вас с Модести… Он не может вас понять. Я тоже не могу… Наверное, потому что просто мало про вас знаю. Но твои связи лучше моих. Ты не захочешь их порвать. Да и если бы захотел, у тебя ничего не вышло бы — слишком уж они крепкие. Я тоже связана по рукам и ногам.

Вилли Гарвин словно раздвоился. Одна его часть трезво оценивала услышанное, отделяя истину от лжи. Другая была искренне тронута услышанным. Он почесал подбородок и спросил:

— Кто ты, Лиза? И как ты связалась с Брунелем?

Какое-то время Лиза лежала и молчала. Она оказалась в опасных водах, где спасительные инструкции Брунеля уже не действовали. Нужно было полагаться на свои собственные ресурсы. К этому она не была готова. Она прислушалась, но Голоса безмолвствовали. Значит, они ее одобряют. Значит, можно продолжать в том же духе. Ради благой цели все средства хороши. Наверное, можно сказать правду.

— Я сама толком не знаю, кто я и откуда, — грустно сказала Лиза. — Если я начну вспоминать, у меня заболит голова. — Лучше начать так, нет смысла рассказывать о Голосах. — Брунель купил меня, когда мне было пятнадцать лет.

— Купил?

— Да, в Марокко. До этого меня уже один раз покупали. У моей матери. Она была арабка. С очень светлой кожей. Наверное, полукровка, а мой отец, — она пожала плечами. — Я никогда не видела его, да и мать вряд ли толком понимала, кто он такой, но, судя по всему, он был европейцем. Я плохо помню те годы. Когда мать продала меня, мне было совсем немного лет. Она продала меня своднику, у которого было кафе. Туда приходили те, кто хотел купить девушку…

— Хеджази?

— Это кто такие?

— Арабы с востока Красного моря. Торговля живым товаром процветает и поныне, а хеджази занимались ею испокон веков. Они рассылают агентов по всей северной Африке и за белую девушку готовы заплатить очень даже щедро по тамошним меркам. Ты была еще девственницей, когда тебя продал сводник?

— Да. А разве это так уж им важно? Впрочем, наверное, да, потому что тот человек держал меня у себя несколько лет и не подпускал ко мне никого. Сначала я помогала на кухне, а потом, когда подросла, на меня надели шаровары и браслеты и велели обслуживать посетителей в кафе.

— Все правильно. Он не торопился расстаться с тобой, чтобы продать подороже. Пятнадцатилетняя белая девственница — это целое сокровище.

— Причем белей меня трудно сыскать, — пробормотала Лиза и отвернулась к стене.

— Перестань, Лиза. Мы уже об этом говорили. Ты красива и нечего расстраиваться. Ну-ка посмотри на меня и улыбнись. — Он провел руками по ее коротким волосам. — То-то же. Ну, рассказывай дальше.

— Странное дело… Как только я начала тебе рассказывать, я вспомнила кое-что, о чем и не подозревала. Однажды в кафе пришел Брунель. Остальные, агенты, были от его прихода не в восторге, но боялись показать это. С Брунелем было еще двое, но не Шанс и не Мухтар. Потом я их долго не видела…

— Тогда-то он тебя и приобрел?

— Да. Он увез меня к себе в Руанду, и я провела там какое-то время. Потом он послал меня в школу в Швейцарии. Там я проучилась два года. Потом вернулась в Руанду. Брунель стал брать меня с собой во все поездки. К тому времени я уже официально считалась его дочерью. Он оформил все документы, скорее всего, когда я училась в школе.