Питер О`Доннел - Берлинский трюк

Он подался вперед и поперхнулся от смеха. Модести давно не видела его таким довольным.

— Забудь об этом, Вилли. Теперь на двадцать четыре часа ты должен стать Свеном Юргенсоном.

Он кивнул, с трудом беря себя в руки.

— Да, Принцесса, поскорее бы вернуться. Мне нужно вволю посмеяться.

Три дня спустя Таррант снова сидел в кабинете министра. Уэверли был в отличном настроении. Он сказал:

— Фрейзер сообщил, что вы благополучно переправили Окубу, но он не уточнил, как именно. Поздравляю вас, Таррант.

— Тогда он не мог рассказать о деталях, — отозвался Таррант. — А теперь, боюсь, вы будете разочарованы. Это не Окуба.

— Простите, не понял?

— Это не Окуба, — повторил Таррант. — Первым делом я провел опознание. На это ушло сорок восемь часов, потому что потребовалось участие того, кто знал Окубу лично.

— И это оказался не он?.. Я не понимаю… — Уэверли был потрясен.

— Окуба по-прежнему в СССР, он и не думал уезжать. Человек, изъявивший желание сбежать, был японским агентом Ясидой, работавшим на Рыжкова. Он решил построить игру на том, что все японцы выглядят для нас одинаково, как, впрочем, и мы в их глазах. Рыжков надеялся, что мы задействуем всех наших кротов. Ему нужно было использовать Ясиду как приманку.

— Боже мой! — тихо произнес Уэверли.

— Да. Тогда получился бы грандиозный провал. К счастью, я не активизировал нашу сеть. Мне удалось неофициально договориться с двумя моими друзьями, которые обладают неплохим опытом в таких делах…

— Ваши друзья? — переспросил Уэверли.

— У меня есть друзья, господин министр, — кивнул Таррант.

— Я не об этом. Я имел в виду…

— Я не могу раскрыть вам их имена. Они не работают на нас и проделали все это бесплатно.

— Очень странно, — сказал Уэверли, недоверчиво глядя на Тарранта. — Никто не рискует головой просто так…

— Это и впрямь необычно, — кивнул Таррант и сменил тему. — Они впервые заподозрили Окубу, когда провалился их первоначальный план. Насторожило, что он отказывался сотрудничать и требовал крупномасштабной операции. Если бы они тогда убедились, что Окуба не тот, за кого себя выдает, то сразу убили бы его, потому что наш связник и явка засветились. Но мои друзья не могли проверить свои подозрения и потому все же переправили его через стену. — Таррант ожидал, пока Уэверли не усвоит услышанное, и затем добавил: — К счастью, он отравился цианистым калием вскоре после того, как мы вывели его на чистую воду в Западном Берлине.

Уэверли подумал, что на этот счет могут быть большие сомнения. Этого человека нельзя было держать до бесконечности, и пока он был жив, и агент Тарранта, и явка могли провалиться. Если Ясида и не покончил с собой, то ему в том помогли люди Тарранта. Уэверли почувствовал легкий озноб и впервые за это время понял, какое бремя возложил на плечи своего подчиненного.

— Прошу вас меня извинить, — произнес он. — Я неверно оценил обстановку и дал вам плохие инструкции. — Таррант чуть наклонил голову, а Уэверли продолжал: — Но как, черт побери, тем двоим удалось все же его вывезти? Он ведь не желал сотрудничать, а без этого у них ничего не вышло бы.

— Это люди изобретательные. Они усыпили его и выстрелили им из пушки, — сказал Таррант с непроницаемым лицом.

Уэверли посмотрел на него с непониманием, затем с недоверием и наконец с неудовольствием. В конце концов Таррант напрасно так издевался над министром Ее Величества.

— Я задал вам серьезный вопрос, — резко сказал Уэверли.

— Они выстрелили им из пушки, — повторил Таррант. — Устроили номер Человек-Ядро, какие бывают порой в цирке. А мы поймали его в сеть.

После паузы в двадцать секунд Уэверли захохотал. Таррант чуть потеплел, но все же решил провести до конца запланированную им операцию возмездия.

— Представление вышло не совсем бесплатное, господин министр, — сказал он. — Есть расходы, а потому, как вы и обещали, мне потребуются суммы из специального фонда.

Полчаса спустя у счетчика парковки на Уайтхолле Таррант сел в «дженсен» рядом с Модести Блейз. Он еще раз с удивлением отметил то странное обстоятельство, что по возвращении с опасного, очень опасного задания она выглядела удивительно юной. Он подумал, что, наверное, именно такой увидел ее Вилли в их первую встречу, когда ей было всего двадцать с небольшим.

— Вилли благодарит за приглашение на ленч, — сказала Модести, — но просит его извинить. Он уехал, чтобы поскорее забыть свои горести.

— Горести?