Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент

Капрал бормотал еще какие-то неразборчивые слова, а Фандор испытывал ощущение зрителя, перед глазами которого медленно поднимается занавес, до сих пор скрывавший декорации пьесы.

Решительно он должен был поздравить себя с тем, что написал позавчера эту статью о шпионаже!

Капрал снова начал лепетать:

— Ах, мсье, вы не знаете, что значит иметь такую любовницу, женщину… которую я люблю, такую, как…

Фандор был уверен, что читает мысли своего собеседника, как открытую книгу, и поэтому не смог отказать себе в удовольствии произвести эффект. Он произнес:

— Как Боби…

Но цель не была достигнута: Винсон казался очень удивленным, как бывает, когда что-нибудь слышишь впервые.

Чтобы скрыть свое замешательство, Фандор откашлялся и потом очень быстро сказал:

— Прошу прощения, что прервал вас, вы говорили — женщина, как…

Капрал послушно повторил:

— Такая женщина, как Нишун! Нишун, моя любовница! Ах, мсье, весь Шалон знает, чего она стоит! Все знают, как зла эта рыжая, и однако… нет мужчины, который не хотел бы…

Фандор спросил с наивным видом:

— Но, мой добрый капрал, какого черта вы мне все это рассказываете?

Винсон на мгновение остановился.

— Но, мсье, — начал он очень жалобно после паузы, — потому что… потому что… Потому что я поклялся сказать вам все, прежде чем умереть!

— Чушь! — сказал Фандор. — Что же вы собираетесь делать?

Капрал ответил твердо, как о чем-то решенном:

— Я собираюсь покончить с собой!

Теперь уже Фандор настаивал, чтобы капрал сообщил ему дополнительные подробности.

История была, в общем, банальная.

Капрал Винсон служил уже пятнадцать месяцев; сын вдовы, державшей небольшую библиотеку, он был направлен в 213-й пехотный полк, в гарнизон Шалона.

Молодой человек, достаточно образованный, склонный к порядку, серьезный, был с самого прибытия в полк оценен своими начальниками. Закончив обучение, он получил нашивки капрала и, благодаря своему хорошему почерку, а также покровительству командира, был прикомандирован ко Второму бюро в качестве секретаря.

В один воскресный вечер капрал пошел с товарищами в кафешантан в Шалоне.

После концерта нескольких певиц пригласили поужинать в отдельном кабинете, и Винсон, тоже приглашенный на этот праздник, влюбился в высокую девушку с крашеными волосами, нарумяненными щеками: ее парижские манеры его совершенно покорили.

И Винсон, по-видимому, произвел хорошее впечатление на певицу, потому что она пригласила его к себе, в свою меблированную комнату.

Последовало классическое и грустное существование влюбленных, случайно встретившихся и поверивших, что они соединены неразрывной связью.

Так думал Винсон, сердце которого принимало все всерьез; а для певицы это был способ извлечь выгоду. Она все время требовала от любовника денег.

Со временем мать Винсона, возмущенная постоянными просьбами сына о денежных переводах, положила предел расходам, и он, неспособный порвать с Нишун, начал влезать в долги в городе…

И капрал поведал Фандору, как, в поисках денег, подстрекаемый Нишун, он стал тайным осведомителем иностранных шпионов, фотографировал для них военные казармы, передавал карты дорог и еще более секретные сведения, получаемые во Втором бюро. За все это ему неплохо платили…

— И вы снабжали их всем этим? — ужаснулся Фандор.

Покраснев до корней волос, Винсон едва слышным голосом признался:

— Выполняя очередное задание агентов, я говорил себе: это в последний раз! Я спрашивал себя, смогу ли выбраться из этой ужасной ловушки. Но мне не удавалось. Меня преследовали каждый день, угрожали, я вынужден был повиноваться. А потом, сейчас же после дела капитана Брока…

Фандор еле дышал, слушая капрала; он предчувствовал, что найдет связь между приключениями капрала Винсона и драмой на площади Этуаль. Но его ожидания были обмануты.

Грозные друзья приказали Винсону ближе познакомиться с капитаном Броком, которому, неизвестно кем, он был рекомендован.

— Между тем, — рассказывал капрал, — у меня бывали периоды то упадка духа, то мужества. Клянусь вам, я хотел порвать с ними любой ценой и снова стать честным человеком, но, увы, я все время был под роковым влиянием Нишун, тесно связанной с ними, и она толкала меня на путь измены. Тогда я стал просить у начальника перевода в другой гарнизон; я надеялся перейти на восток или на юг, а главное — избежать соседства с границей, одним словом, нести службу там, где невозможно заниматься разведкой — но, сам не знаю как, они узнали о моем решении; вероятно, от Нишун. И вот я действительно получил перевод, поэтому я теперь в отпуске на восемь дней, но в будущий понедельник, 21 ноября, до полудня, я должен быть уже в моем новом полку. Это 257-й пехотный полк в Вердене! Вы понимаете?