— Не переживай, начальник! Платить будет Воронок, помнишь такого? — ухмыльнулся Вокзал.
— Я так и знал, что Павлуха сотрудничает с криминалом!
— Так может, найдём у него ствол? — предложил командир спецназа. — У меня как раз с собой есть.
— Пока не нужно ничего находить. Может быть, позже, — отказался Кирилл и обратился к медику: — Слушай, лепила, неужели ты не понимаешь, что они тебя в конце концов прибьют? Только мы, милиция, сможем тебя защитить! Ты уверен, что выбрал правильную сторону?
— А тут, знаете ли, нет правильной стороны. Одна другой ничем не лучше. Вы обещали меня прикрыть от них, и что? Прикрыли? Вы даже не пытались меня спасти, всё, что вам было нужно, это взять их над моим ещё тёплым трупом. Так что если хотите их арестовывать, на мою помощь не рассчитывайте. Я вам понятно ответил?
— Ладно, езжайте своей дорогой, — разрешил Кирилл.
— Что, они так и уйдут? — возмутился командир спецназа.
— У тебя есть другие предложения?
— Они все пьяные, кроме одного. Давай этого одного как следует отмудохаем, чтобы он за руль сесть не смог, и тогда любой из остальных доедет только до ближайшего гиббона.
— Они вызовут такси, — предположил Кирилл. — Пусть лучше едут, а мы посмотрим, куда. Адвоката отпустить, мобильник ему вернуть. Вопросы есть?
Адвоката вывели из автобуса и освободили от наручников.
— Так, ребята, кто заныкал его мобильник? — поинтересовался командир.
Все спецназовцы молча смотрели на него искренним взглядом, недоумевая, кто же мог так нехорошо поступить.
— Чёрт с ним, с мобильником, оставьте себе, — великодушно разрешил адвокат. — Надеюсь, когда-нибудь очередным мобильником вы подавитесь.
— Можно его отмудохать? — попросил командир спецназа Кирилла.
— Нет. Хватит пока. Вы сегодня уже стольких отмудохали, что больше половины бойцов оказались в больнице.
— Слушай, начальник, раз сюда едет Вокзал, мне надо срочно сваливать, — заявил Вовчик. — Нельзя нам с ним быть в одном месте. Мокруха получится, а это ни к чему.
— Хорошо, — согласился Спицын, набрал какой-то номер и распорядился: — Вовчика пропустить. Это такой длинный мужик с лошадиной рожей. Ну, да вы его знаете, я вам фото показывал.
Вовчик со всеми попрощался за руку, пожелал Воронцовым удачи и покинул квартиру Лебедева. Сам Борис Павлович сосредоточенно что-то сочинял, стуча по клавиатуре компьютера с силой и скоростью добросовестного дятла, полковник устремил взгляд куда-то в потолок и задумчиво шевелил губами, видимо, разрабатывал план какой-нибудь жизненно необходимой для России спецоперации, а Воронцовы что-то шёпотом обсуждали между собой. Наконец, их совещание подошло к концу, и Нина решительным шагом направилась к Спицыну, который прекратил рассматривать потолок и перевёл вопросительный взгляд на неё.
— Полковник, вы не ответите на пару вопросов, которые так и остались для нас непонятными? — попросила Нина. — Ведь всё равно пока делать абсолютно нечего.
— Ну, если хотите скоротать время, устроив викторину без призов, то я не против. Спрашивайте.
— Мы так поняли, что директором «матюков» станет Лебедев…
— Вы всё поняли совершенно правильно.
— Но многие уверены, что теперь нового директора нам пришлют из Москвы. Как вы собираетесь этого не допустить?
— Очень просто. Наши «матюки» курирует контора незабвенного капитана Рогова, но головной НИИ русского языка в Москве находится под крылом ФСБ. Они сделают то, что мы им скажем. Правда, официально мы в этой операции не участвуем, но я точно знаю, что к столь мелкой моей просьбе в Москве прислушаются.
— Понятно. Тогда второй вопрос. Тексты, которые составляет Борис Павлович, действуют очень эффективно. Вы говорили о воздействии на толпы. Но такими письмами можно воздействовать точечно, на лидеров. Например, не устраивает нас президент Белоруссии, пишем ему письмо, и он, к примеру, отправляется в Гималаи, догонять Аристархова.
— Не выйдет. У Аристархова были две страсти — лингвистика и альпинизм. Письмом Лебедев усилил одну из них, и она перевесила. Но у любого постсоветского политика страсть всего одна — это власть. Она на первом, втором, третьем и всех последующих местах. Никакое письмо, даже самое что ни на есть идеальное, ничего тут не изменит. Правда, ещё их интересуют деньги, но в наших условиях власть и деньги — это единое целое. Так уж устроена наша политическая система.
— Хорошо, пусть так. Но ведь есть и второстепенные вопросы. Ну, я не знаю, квоты там всякие на импорт, или русский язык как второй государственный, или что-нибудь ещё в том же духе. Разве плохо было бы повлиять в этих вопросах в нужную сторону?
Читать дальше