Александр Петровский - Великий и Могучий

— Настя, привет! — поздоровалась она. — А вы, надо полагать, Виктор Степанович?

— Да, это я. Очень рад знакомству!

Мужчины обменялись рукопожатием, затем, после недолгого колебания, поцеловали ручки чужим жёнам. Виктор взял у Павла одну из бутылок, чтобы, так сказать, разделить ношу, и все четверо направились в квартиру Петра, который встретил их, стоя на пороге.

— Проходите, гости дорогие! — пригласил он. — Супруга уже стол накрыла, сейчас для начала немного выпьем, закусим, а уж потом поговорите, раз у вас возникла такая надобность. Пашка, а ты постарел! Хотя даже в этом пижонском костюме видно, что под правую руку тебе лучше не попадаться. Витёк, ты же знаешь, что это тот самый парень, который меня на ринг уложил? Кроме него, это никому не удавалось! А Нина, его супруга, это та самая девушка, которая…

— Которая занималась самбо. И этого достаточно, — остановил его Виктор.

Все сели за стол, к ним присоединилась жена Петра, Алла. Её лицо показалось Павлу знакомым, и после недолгого «следствия» выяснилось, что какое-то время они жили в одном дворе. Что поделать, город по числу жителей в упор подходил к миллиону, но по сути оставался большой деревней — все если и не знали друг друга, то уж обязательно имели общих знакомых.

— Мой оболтус жениться надумал, — рассказывал тем временем Пётр. — А я ему говорю: ты не спеши, может, это не твоя судьба! Вот Катя Воронцова выждала момент, и выскочила за иностранца! Ну и что с того, что он бомж? Нечего равнять наших бомжей со скандинавскими! Как она там, кстати?

— Нормально, — откликнулась Нина. — Живут, денег хватает. Только вот забывать нас стала потихоньку. Раньше присылала два-три письма в день, а теперь одно раз в две-три недели. И не звонит нам почти, хотя если звонить через интернет, это сущие гроши. Детей они не заводят, ждут, пока он работу найдёт. Так что, чует моё сердце, не будет у меня внуков. Но в этом деле я им указывать не могу.

Выяснилось, что у Виктора и Насти внук уже есть, так что выпили за его здоровье. Затем все поделились самыми яркими воспоминаниями о том, что вытворяли их дети, пока были маленькими, и выпили за молодое поколение в целом. Этот момент Виктор посчитал самым подходящим для того, чтобы перейти к делу.

— Пока мы ещё способны здраво рассуждать, я бы хотел получить консультацию мага. Павел, если надо, я заплачу, — пообещал он.

— Если требуется обычная консультация, то платить не нужно, — отмахнулась Нина. — Что у вас за проблема?

— Свои проблемы я решаю сам. А вопрос у меня вот какой. Я собираюсь поехать в Гималаи. Хочу увидеть Эверест. Не штурмовать, для этого я уже, к сожалению, стар, а только взглянуть на него. Это путешествие пройдёт удачно?

— Я думаю… — начал Павел, но получил весьма ощутимый, хотя и незаметный для остальных удар локтем по рёбрам от Нины, и замолчал.

— Расскажите подробнее, — попросила Нина.

— Что тут рассказывать? В институте мы с Настей занимались альпинизмом, нам очень нравилось. А какой альпинист не мечтает покорить Эверест? Но нам нужно было тренироваться и ещё раз тренироваться, восьмитысячники требуют стопроцентной готовности. Мы тренировались, набирались опыта сложных восхождений и всё такое прочее. Когда нам показалось, что мы готовы к Гималаям, по альпинистским клубам как раз прошло сообщение, что планируется советская экспедиция на Эверест. Казалось, судьба нам подыгрывает. Мы написали письмо Иванову, это тот человек, который был капитаном восхождения, то есть начальником гималайской экспедиции. По крайней мере, мы так думали. И он нам ответил, что женщин они не берут принципиально, а вот я им подхожу. Настя сказала, чтобы я шёл без неё, раз такое дело. Второго шанса судьба наверняка не даст.

— Но судьба не дала и первого. Вас в той экспедиции не было. Почему? — поинтересовался Павел.

— Всё дело в том, что Эверест находится за пределами СССР, а я, как выяснилось, невыездной. Не знаю, за какие заслуги. То есть, Гималаи для меня оказались закрыты. Через некоторое время Союз развалился, и против моей поездки за рубеж уже никто не возражал. Но одновременно с этим инфляция обратила в пыль все наши сбережения, и нам стало совсем не до Гималаев. Ну, а когда денежки вновь немного поднакопились, я, увы, был уже далеко не юн, да и бросать важную и интересную работу совсем не хотелось.

— Что же такого важного и интересного может быть в институте русского языка? — удивился Павел. — Буквы, что ли, новые придумываете? Или вы работали не там?