Александр Петровский - Великий и Могучий

— Начальник, в поезд я его здесь посажу без проблем, железную дорогу мы контролируем. И до Москвы он доедет в лучшем виде, можешь не сомневаться. В вагоне командуют проводники, а они всегда нам помогают. Им деваться некуда. Если что не так, мы их похороним. А вот дальше ничего обещать не могу. В Москве я никто, и звать меня никак. Кто там контролирует привокзальную территорию, даже не знаю. Мне раньше как-то и дела никакого до этого не было. Где я, а где Москва? Да и менты там в любой момент могут вмешаться, тогда вся наша поездка на этом и закончится. Так что без поддержки твоей конторы это дело и начинать не стоит.

— Поддержка будет, но тайная, — пообещал полковник. — Открыто нам вмешиваться нельзя, иначе бы зачем вы были нам нужны? Мы б его сами спокойно отвезли. Но нам, увы, это запрещено. Мои коллеги прикроют твоих людей от милиции, это ещё в наших силах, но с московскими бандитами разбирайтесь сами. В крайнем случае мы вам, разумеется, поможем, но не хотелось бы доводить дело до крайнего случая.

— Хорошо. К москвичам вернёмся позже. Как быть с этим, который Рогатый? Ты, лепила, говоришь, что он спит. А когда проснётся?

— Он может проснуться в любой момент.

— А можешь ему что-нибудь вколоть, чтобы он проспал ещё часов пять-шесть?

— Конечно. Тот же препарат, что вколол вашему Мише.

— Тогда давай, действуй! Теперь дальше. Моим ребятам в Москву соваться нельзя. У нас всех на лбу, считай, клеймо стоит, уголовный мир, типа. Менты это сразу секут, и братва тоже. Вот и будет к нашим ребятам никому не нужный интерес со всех сторон. Потому с Рогатым поедет лепила и этот, который из «матюков», Борис Павлович. Он и письмо правильно прочитает, и новое напишет, если вдруг понадобится. А мой человек поедет в том же купе, но типа он не при делах. И из Белокаменной — сразу же домой. Нечего моим людям там делать.

— Верно говоришь, Вокзал. Твоему человеку даже приезжать в Москву не нужно. Пусть сойдёт на остановку раньше.

— Зачем он тогда вообще нужен? — поинтересовался Лебедев.

— Лишний человек редко бывает лишним. Мало ли какие случаются неприятные неожиданности, — пояснил полковник. — А вам, Борис Павлович, я устрою задним числом вызов в головной НИИ. Познакомиться они, так сказать, хотят с новым директором своего филиала. Так что у вас даже официальные командировочные будут.

— Нормально, — одобрил Вокзал. — И мы лепиле тоже командировку выпишем. Не вопрос. Если это всё, то нам пора отваливать.

— Надо же собрать вещи, — попросил Борис Павлович.

— Не нужно. Чего понадобится, купишь по дороге. Денег я дам, хватит на всё. Потом Верховный Маг мне их вернёт. А если не вернёт… ну, сам понимаешь, Воронок. И ещё, Языкатый. У тебя тут бухло есть?

— Есть у меня спиртное. А что?

— А то! Выпей слегка. Чтоб глазки блестели и запах нужный был. Вы ж будете вчетвером пьяных изображать, типа этот Рогатый так ужрался, что сам идти не может, вот вы его и ведёте. В таких делах липовать нельзя!

— Он прав, — подтвердил полковник. — Чем достовернее, тем лучше.

Лебедев выпил немного коньяка, медик составил ему компанию, и вскоре они оба, попрощавшись с полковником и Воронцовыми, пошли вниз по лестнице, ведя с собой (а точнее, таща за собой) спящего Рогова, взявшись за него с двух сторон. Врач всё время пытался запеть «Владимирский централ», хотя из всей этой, с позволения сказать, песни он знал только два слова её названия, вместо остального он пел «на-на-на», постоянно сбивался и начинал сначала. Голос у него был на редкость противный, а слух отсутствовал вообще, тем не менее Лебедев благодаря коньяку не только всё это терпел, но даже пытался подпевать.

— Интересно, во сколько выльется вся эта операция в финансовом плане? — поинтересовался Павел. — Несправедливо как-то получается. Операция в интересах России, то есть от неё выигрывают около ста пятидесяти миллионов человек, а платим почему-то только мы с Ниной.

— А вы хотите, чтобы вместо вас платил Газпром?

— Да хоть кто-нибудь. Например, ваша контора.

— Со стороны ФСБ эта операция неофициальная, проводится по моей личной инициативе. Соответственно, она не финансируется.

— Могли бы сами некоторую сумму вложить.

— Нет, не мог, Павел Дмитриевич. У меня нет таких сумм. Я ведь мзды не беру.

— Уверены в этом, полковник?

— Ну, — Спицын ненадолго задумался, — по крайней мере, Родину не продаю. Так что откуда у меня возьмутся такие деньги?

— Зато тратите мало. Экономите.