Михаил Костин: Корж идет по следу

Узенькой тропинкой, сжатой по бокам плетнями, Алексей Петрович вошел в улицу. Через несколько шагов его окликнули:

— Гражданин, остановитесь!

Корж сделал вид, что не слышит, и продолжал путь. Сзади раздалось уже громко и властно:

— Гражданин!

Пришлось остановиться.

К нему приблизились двое пареньков пятнадцати-шестнадцати лет. У одного из них в руках Корж разглядел ружье. Патруль…

— Куда идете?

— В Степаново. Ищу председателя колхоза.

— А чего ж за огородами бродите? Мало места на дороге?..

— Сбился в темноте.

— Вы что, не здешний?

— В том-то и дело, что я из города. Если интересуют более подробные сведения, могу сообщить: агроном-садовод из областного земельного управления. Приехал к Захару Иванычу по важному и срочному делу, вот и приходится плутать ночью.

Объяснение неизвестного рассеяло подозрения ребят. Погибший сад, гордость и радость колхоза, был у всех на уме в эти дни, а тут приехал агроном.

— Идемте, — сказал один из пареньков, видимо старший наряда. — Тут недалеко. Ты, Серега, походи один, я скоро, — обратился он к напарнику и повел приезжего.

Корж приостановился.

— А удобно ли беспокоить человека так поздно? Может, лучше переждать мне до утра в правлении?

— Что ж вы там на голых лавках будете спать? Идемте, ничего. Да и дядя Захар не лег еще, минут пять не больше как прошел с планерки.

Они подошли к какому-то дому. Поднялись на крыльцо, и паренек постучал в дверь. В сенях послышались грузные шаги, от которых заскрипели половицы. Густой, немного с хрипотцой голос спросил:

— Кто там?

— Это я, дядя Захар, Володька Тарасов. Тут к вам агроном из области приехал, я и привел.

Звякнул крючок, перед Коржем распахнулась дверь.

— Милости прошу. Только осторожно, тут еще ступеньки.

Корж посветил карманным фонариком, подождал, пока председатель запирал дверь, и прошел следом за ним в просторную и чистую кухню.

Солодов занимался еще делами. Семилинейная лампа горела в полную силу, на столе лежали счеты, какие-то бумаги, стояла чернильница.

— Присаживайтесь, — пригласил он гостя, продолжая стоять в какой-то выжидательной позе. Был он высок ростом и крепко сложен, и только глаза, видимо, начинали сдавать: на большом мясистом носу красовались старенькие очки в железной оправе. Смотрел он из-за стекол открыто и просто, а под густыми пушистыми усами, совсем не тронутыми сединой, казалось, таилась лукавая и вместе добродушная усмешка.

Корж предъявил ему удостоверение личности. Председатель посмотрел его и сдвинул очки на лоб.

— А чего же Володька наплел мне про агронома?..

— Так я назвался ребятам, чтобы не было лишних разговоров на селе.

— Тогда, простите, по какому же вопросу?..

— Мне поручены поиски преступников, погубивших сад.

— Вон что-о!.. — многозначительно протянул Солодов и вдруг спохватился: — Чего же я стою как пень!.. Раздевайтесь, умывайтесь с дороги, я пока ужин соберу. Жены у меня нет, обычно дочка хозяйничает, а сейчас спит уже. Ну, да мы и сами управимся.

— Вы бы не беспокоились, ничего не нужно.

— Как это так! — Председатель уже убрал бумаги и ставил на стол стаканы и кринку с молоком. — Значит, теперь не Стрельцов будет вести следствие?..

— Хватит дела и ему, — неопределенно ответил Корж.

Во время ужина Алексей Петрович выяснил кое-какие подробности, интересовавшие его, потом спросил:

— Вы сами никого не подозреваете?

— Что вы! Кто же на свое кровное руку подымет!..

— Это хорошо, если такая уверенность в людях. Но… всякое бывает…

— Может быть, не спорю. Только я подумать ни на кого не могу. Просто не нахожу таких…

— Ладно, Захар Иваныч, продолжим наш разговор завтра, сегодня поздно уже. Только уговоримся заранее: с утра вы покажете сад, а потом мне нужно побывать в Беклемишеве и Лужках. Это далеко?

— Не очень. Съездите на лошади.

— И еще: пусть я так и буду считаться агрономом-садоводом, как назвался ребятам. Вы поняли?..

— Хорошо. Ну, допивайте молоко, я пойду приготовлю вам постель.

Сад колхозники разбили на крутом, обрывистом берегу Волги. Отсюда далеко были видны луга с синими блюдечками озер, густо поросших по берегам тальником. Широкой голубой дорогой лежала внизу спокойная и величавая Волга. Весело стуча плицами, по ней бежали белые пассажирские пароходы, медленно, с тяжело груженными караванами, проплывали буксирные. Далеко-далеко за лугами синели в дымке леса.

Здесь стояла тишина, лишь изредка нарушаемая криком пролетающих чаек. Да еще разливались трели жаворонка в небе, и в траве задорно звенели кузнечики.