Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину

— А если он нас не послушает? — спросил Фан Тхук Динь.

— Тогда остаётся единственный путь, — ответил Кан, ехидно улыбаясь, — пустить его на мыло. Если тигры не поддаются приручению, их не оставляют в доме, но и не выпускают обратно в джунгли. Президент всё время говорит, что наши руки не должны дрожать. Чем больше уничтожишь, тем лучше.

У Диня мороз пробежал по коже от того, как спокойно говорил всё это Кан, но он вежливо согласился:

— Совершенно верно, ваше превосходительство.

— А вы действительно верите, что он заговорит? — неожиданно спросил Нго Динь Кан.

— Видите ли, ваше превосходительство, я полагаю, что это не очень важно, — ответил осторожно Динь. — Мне кажется, что у нас иная цель. Какая будет польза, если он провалит на каких-то своих явках и наших людей?

— Я думаю, вы рассуждаете правильно, — согласился Кан. — Больше всего меня беспокоит то обстоятельство, что ему известно о наших людях, внедрённых в их организацию.

— Пусть это вас не беспокоит, ваше превосходительство, — сказал Динь решительно и уверенно. — Хонг Нят никогда никого не подозревал.

— А на каком основании вы так уверены в этом?

— На основании разговора с ним, ваше превосходительство, — ответил Динь. — Я понял, что он очень верит в спою организацию, поэтому так и защищается. Я тоже ничего не узнал бы, если бы вы не сказали, что этого пария взяли благодаря нашему секретному агенту.

— Конечно, усмехнулся Нго Динь Кан. — Наш человек по прежнему не раскрыт, поэтому-то мы и можем устраивать засады на вьетконговцев непосредственно в их рядах. Ха-ха! Ещё несколько таких злых шуток, и я очищу Центральный Вьетнам от коммунистов, добьюсь того, что и духу их тут не будет. План «ветер переменился» будет выполнен, по крайней мере, на год раньше срока! Ну ладно, кончим. Этот разговор и так уж отнял у меня много времени. Самое главное, продолжайте убеждать его, убеждать… для меня.

Опять дна человека сидели друг против друга в камере для допросов. Фан Тхук Динь предложил Няту сигарету.

— Спасибо, не курю, — покачал тот головой.

— Как вы спали прошлой ночью? — начал беседу Динь.

— Очень хорошо, — ответил Хонг Нят, не моргнув глазом.

— Вы не задумывались над теми вопросами, которые я поставил в прошлый раз?

— По-моему, вопросов, над которыми мне надо было бы думать, не существует.

— А вы лучше всё же подумали бы, ведь речь идёт о вашей жизни, о жизни или смерти. Речь идёт о вашем выборе между справедливостью нашего государства и устаревшими коммунистическими догмами. Либо вы будете жить счастливо с человеком, который вас любит, захотите иметь дом, машину — у вас будут дом и машина, захотите поехать в Америку, Англию, Японию — поедете в Америку, Англию, Японию; либо вы умрёте — и об этом никто не будет знать. Вы можете встать на нашу сторону, на сторону антикоммунистических сил, которые поддерживает весь свободный мир, возглавляемый такой супердержавой, как США; вы можете занять соответствующую должность в государственном аппарате: мы готовы предоставить вам, как говорится, достойное кресло. Но может быть, вы захотите открыто выступить на политической арене? Отчего же, мы готовы содействовать этому в любом месте и в любое время. Одно лишь условие: вы скажете нам всё, что знаете, напишете ответы на наши вопросы. Всего-навсего! Ну а если вы будете продолжать ваше бессмысленное упрямство и перейдёте в мир иной? Что тогда? Тогда вся ваша жизнь, построенная на каких-то условных принципах, окажется прожитой без пользы.

Говоря так сурово, Фан Тхук Динь в то же время легонько подвигал к Хонг Няту листочек, на котором было написано: «Если у тебя есть необходимость ночь в больницу, я помогу». Едва Нят прочитал эти несколько слов, Динь взял листочек обратно, скатал в шарик величиной чуть больше рисового зёрнышка и проглотил. Нят вспомнил полученную им ночью записку от Шонг Хыонга. Не представляя себе чётко связи между этими двумя посланиями, Нят попытался немного прозондировать:

— Всё, что вы, господин, пытаетесь мне внушить, свидетельствует о полном непонимании коммунизма. Коммунисты любят страну и свой народ более чем кто бы то ни было.

— Это мы-то не понимаем коммунизма?! — возмутился Фан Тхук Динь. — Чего же мы добьёмся, объявив коммунизму войну, если мы не будем изучать его, если не постараемся понять его? Я прочитал очень много книг Маркса и Ленина и готов подискутировать с вами.

— Бесполезно. Дискуссии с такими, как вы, бессмысленны. Я устал и чувствую себя неважно.