Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину

Ли Нгок Ту и Данг Хоанга бросили в тесную, тёмную и сырую камеру в тюрьме Тхыатхиен. Ту громко поносил всё семейство Нго Динь Дьема:

— Вот тебе и демократическая свобода по-дьемовски! Фашисты проклятые! Сколько волк ни рядись в овечью шкуру, всё равно хвост не спрячешь! Сукин сын! — Повернувшись к Данг Хоангу, он сказал: — Мы перед новой борьбой. Сейчас испытывается стойкость нашего духа. Всё станет ясно — где ложь, где правда. Сейчас, как никогда, нам надо сохранять присутствие духа. Отступать нельзя. Мы должны быть едины в решимости вынести любые пытки, в отвержении любых посул и в разоблачении клеветы.

— Я клянусь тебе, что не струшу, — взволнованно произнёс Данг Хоанг.

Вечером того же дня начальник отделения тайной полиции вызвав Данг Хоанга и Ли Нгок Ту на допрос. Сначала он говорил ласково:

— Вы неопытны, да, да, неопытны. Вы же студенты, почему же вы не болеете за учёбу? Вот сдадите выпускные экзамены, будет у вас положение, много денег, хороший дом, автомобиль. Разве есть большее счастье? А вы посмели публично нападать на представителей власти. Вы же знаете, что ожидает тех, кто выступает против государственной власти, — тюрьма! И — прощай будущее, прощай счастье…

— Каждый человек представляет будущее и счастье по-своему, — сказал Ту, глядя начальнику прямо в лицо. — Мы учимся и считаем, что наше будущее и наше счастье заключены в счастливом будущем нации. Мы не помышляем о хороших домах и лимузинах, когда строятся тюрьмы для наших соотечественников, когда используют иностранное оружие и иностранных солдат, чтобы убивать их, когда нашу родину разорвали надвое.

Начальник побагровел, но продолжал с улыбкой:

— Ну, такие слова недостойны настоящего гражданина. Вы знаете, что здесь надо выбирать выражения, чтобы потом не раскаиваться. Это, знаете, не пустая угроза. Ваша судьба в наших руках. Или вы ответите чистосердечно на все вопросы, поклянётесь, что отныне будете заняты только учёбой, и тогда получите милостивое прощение президента Нго, или будете продолжать упорствовать — и тогда распрощайтесь с семьями и с университетом. Ну-ка скажите, кто вас подбил выступать против государственных властей, а?

— Напрасно настаиваете, господин, — отчеканил Ли Нгок Ту. — Нас никто не подбивал. Только патриотизм наших душ, только совесть интеллигента побудили нас пойти на это. Мы выступаем против несправедливого угнетения, против торговли нашей родиной, против притеснений народа, против…

Не ожидая, пока Ли Нгок Ту закончит фразу, начальник стукнул кулаком по столу.

— Наглец! — воскликнул он, выпучив глаза. — Да ты уже отравлен вьетконговским ядом!

— Я не вьетконговец, — не уступал Ли Нгок Ту. — Это большая честь, что вы считаете меня за вьетконговца, потому что Вьетконг — это патриоты. Начальник взревел как дикий зверь. Побледнев, он выскочил из-за стола, схватил стоявший в стороне стул и швырнул его в Ту. Юноша ловко увернулся. Тогда начальник подбежал к нему и начал избивать. Ту упал на пол, закрыв лицо от ударов.

Данг Хоанг подбежал к ним и попытался удержать разбушевавшегося полицейского:

— Нельзя так бить!

— А-а, теперь ещё и ты, ублюдок! — взревел тот. Из коридора вбежало несколько охранников. Они набросились на Данг Хоанга.

Изрядно потрудившись и отдуваясь, начальник отделения тайной полиции ткнул пальцем в сторону обоих студентов:

— Ладно, ублюдки, я даю вам возможность подумать. А там посмотрим, как вы будете сопротивляться мне. Оставьте их! — приказал он подручным.

Охранники впихнули юношей в камеру. Мужественное поведение Ту перед врагами вызвало у Данг Хоанга ещё большее восхищение другом.

В последующие дни юношей неоднократно вызывали на допросы, то вместе, то поодиночке. И каждый раз Хоанг видел, что Ту сохраняет свой гордый, непреклонный дух. Однажды они увели Ту одного. Данг Хоанг остался в камере и с беспокойством ждал возвращения друга. Когда дверь наконец открылась, два охранника внесли Ту и с порога бросили его на пол камеры. Юноша был без сознания. Одежда его была изодрана в клочья и запятнана кровью, лицо — в грязи. Хоанг испуганно позвал друга. Не открывая глаз, Ту проговорил как в бреду:

— Предатели родины! Эти сволочи не дождутся, чтобы я заговорил!

То тихонько доглаживая, то окликая, Данг Хоанг наконец привёл друга в чувство. Ту открыл глаза, увидел Хоанга и медленно, с трудом произнёс:

— Они всё время пытали меня. Я потерял сознание и ничего не помню. Ну и звери! Надо предупредить всех наших, чтобы были тверды духом.