Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину

На одном из пересыльных пунктов ему удалось убежать из-под стражи.

То Лоан молча слушала рассказ дяди. Всё было для неё необычным. Почему жизнь такая запутанная, почему в ней так много неясного? Ей казалось, что она уже больше не властна над своими мыслями. Сон это или явь? Что это — рассказ о её собственной семье или о жизни каких-то других людей? Глаза дяди, его полные искреннего горя и печали слова говорили девушке о том, что ему нельзя не верить. Ещё ни разу в жизни её нервы не были напряжены так, как сейчас. Девушка уронила голову на руки и простонала:

— Мамочка!

— Успокойтесь, успокойтесь, прошу вас, — мягко сказал Фан Тхук Динь. — Я хотел бы только добавить несколько слов о том, как я понимаю это дело. Тот, кто организовал убийство Фам Суан Фонга, хотел устранить американца, тайно следившего за его деятельностью. Этого американцы ещё не знают. А если и знают, то должны будут делать вид, что им ничего не известно. Однако они быстро состряпали дело о преступлении, организовали шумиху и с какой-то целью далее встретились с вами. Наверное, чтобы попытаться выяснить, что вы обо всём этом думаете. Насколько я знаю, до суда вы были совсем другим человеком, не так ли?

Всю дорогу, пока Фан Тхук Динь вёз То Лоан домой, она была в каком-то полузабытьи. Вдруг, вспомнив, что у неё в кулаке по-прежнему золотая булавка с бриллиантом, она протянула это украшение Фан Тхук Диню.

— Мне… мне больше не нужна эта вещь, — сказала она тихо. — Но, умоляю, почему вас так интересует этот судебный процесс?

— Видите ли, дорогая девушка, я тоже юрист и тоже пытаюсь понять смысл странных судебных процессов, — спокойно ответил Фан Тхук Динь. — Но сегодня вам и так досталось, вы измучены. Давайте поговорим об этом подробнее в следующий раз.

В аудитории «С» слушатели, собравшиеся без разрешения начальства, сидели рядами. Здесь были не только литературоведы, шумели студенты и других факультетов. Кроме студентов эти беседы в аудитории привлекали и многих других патриотически настроенных молодых интеллигентов города Хюэ. Обычно эти разговоры переходили в дискуссии. Здесь спорили, высказывали мнения, разъясняли друг другу непонятные вопросы. Здесь проявлялась горячность, свойственная молодёжи. Здесь произносили искренние, пламенные речи, говорили прямо о том, что лежит на душе и волнует ум. Здесь легко относились к угрозам и опасности. Круг обсуждаемых вопросов был весьма широким. Стоило только посмотреть на названия тем для дискуссий, чтобы понять пылкость этих молодых людей: «реформа преподавания в высшей школе для сохранения её национального характера»; «использование вьетнамского языка вместо иностранных языков на всех факультетах университета»; «ответственность студенческой молодёжи за существование государства и нации»; «охрана национальной культуры от иностранного влияния». Мало-помалу среди дискуссионных тем появились и такие, за которые тайная полиция могла бы арестовать на месте: «о конституции республики, о свободе и демократии»; «вьетнамская нация и вьетнамская земля— единое целое» и другие.

Ли Нгок Ту заметно выделялся на этих беседах. Ту был студентом-третьекурсником литературного факультета. Элегантный, изящный, белокожий, со светлыми глазами, он был не только кумиром многих девчонок. Его уважали и студенты других университетов за отвагу и красноречие. Каждый раз, когда он поднимался на трибуну, гром аплодисментов заполнял аудиторию. Его мелодичная, целенаправленная, как бы идущая из самого сердца речь сильно увлекала, словно призыв, побуждение к действию. Содержание его речей, как и содержание его статей, которые публиковал университетский журнал, захватывало и убеждало. Дискуссий в аудитории «С» ждали, чтобы послушать Ту, точно так же, как ждали выхода университетского журнала с его статьёй, чтобы первыми прочитать её. Преподаватели также причмокивали языком от удовольствия, расхваливая молодого студента. В своих выступлениях он касался даже таких вопросов, за которые его могли в два счёта выставить из университета: мир и нейтрализм, переговоры между Севером и Югом и другие. Студенты считали Ту выразителем чаяний молодёжи.

Сегодня аудитория тоже была до отказа заполнена. Ждали Ли Нгок Ту. Данг Хоанг, друг Ту, крепко пожал ему руку, когда тот собирался подняться на трибуну.

— Мы все восхищаемся твоей твёрдостью, — сказал он, — но советуем быть осторожнее; если будешь говорить слишком резко, они не оставят тебя в покое.