Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

— Это я понимаю, но уверен, что смогу эффективнее координировать поиски, находясь там, поближе к месту действия. — Вайкери отвернулся от карты и посмотрел на Бутби. — И у меня появились еще кое-какие соображения. Если нам удастся задержать их до того, как беглецы свяжутся с Берлином, то, возможно, я смогу подсказать им текст следующей радиограммы.

— Выдумать правдоподобное объяснение их решению бежать из Лондона, которое поддержало бы грохот наших «Литавр»?

— Именно так.

— Хорошая мысль, Альфред.

— Я хотел бы взять с собой еще двоих человек: Роача и Далтона, если у него будут силы.

Бутби ответил не сразу:

— Мне кажется, что вы должны взять еще одного помощника.

— Кого же?

— Питера Джордана.

— Джордана?!

— Посмотрите на это вот с какой точки зрения. Джордана обманули и предали. Так неужели ему не захочется оказаться там, чтобы увидеть, как контрразведка разделается с Кэтрин Блэйк? Я уверен, что обязательно захочется. Будь я на его месте, я мечтал бы о том, чтобы приставить пистолет к ее затылку и своей рукой нажать на курок. И немцы должны думать точно так же. Мы должны сделать все возможное, чтобы поддерживать иллюзию, которую внушили им при помощи операции «Литавры».

Вайкери подумал об очередной пустой папке в архиве.

Снова зазвонил телефон.

— Вайкери.

Он услышал голос одной из местных телефонисток.

— Профессор Вайкери, вас вызывает по междугородному телефону главный суперинтендант Перкин из полицейского управления Кингс-Линн, в Норфолке. Он говорит, что у него очень срочное дело.

— Соедините меня с ним.

Деревушка Хэмптон-сэндс была слишком маленькой, слишком изолированной и слишком тихой для того, чтобы иметь своего собственного констебля. Наряду с ней констебль надзирал за еще четырьмя деревнями на Норфолкском побережье — Холм, Торнтон, Титчелл и Бранкастер. Констебль — его звали Томассон — был уже пожилым человеком, ветераном полиции; он начал работать в Норфолке сразу после окончания Первой мировой войны. Томассон жил в принадлежавшем полицейскому управлению доме в Бранкастере и, благодаря специфике работы, имел собственный телефон.

Часом раньше этот телефон зазвонил, разбудив Томассона, его жену и его английского сеттера Рэгса. Голос в трубке принадлежал суперинтенданту Перкину из Кингс-Линна. Перкинс сообщил Томассону о том, что ему звонили из лондонского Военного кабинета и просили привлечь местную полицию к поискам двоих беглецов, подозреваемых в убийстве.

Через десять минут после разговора Томассон, одетый в свою излюбленную синюю непромокаемую накидку, в кармане которой, как всегда, лежала фляга со сладким чаем, быстро приготовленным Джудит, и в зюйдвестке, туго застегнутой под подбородком, вышел из дома. Он вывел велосипед из-под навеса, пристроенного к дому сзади, и направился в центр деревни. Рэгс, всегда сопровождавший Томассона в его обходах, легко рысил рядом с ним.

Томассону было около пятидесяти пяти лет. Он никогда не курил и очень редко употреблял алкоголь. Тридцать лет ежедневных прогулок на велосипеде вдоль берега моря помогли ему накопить много сил и здоровья. Его толстые мускулистые ноги без усилий нажимали на педали, продвигая тяжелый железный велосипед по главной улице Бранкастера.

Как он и предполагал, в деревне стояла мертвая тишина. Он, конечно, мог постучать в несколько дверей, разбудить несколько человек, но он отлично знал всех обитателей деревни и готов был заявить под присягой, что ни один из них не прятал у себя беглых убийц. Поэтому он спокойно проехал по тихой улице, выехал на дорогу, идущую вдоль морского берега, и покатил в направлении следующей деревни — Хэмптон-сэндс.

Первый дом, расположенный за четверть мили до начала собственно деревни, принадлежал Мартину Колвиллу. Кол-вилла знали все. Его давно бросила жена, он был беспробудным пьяницей, и ему с трудом удавалось наскребать деньги на поддержание своего жалкого хозяйства. Томассон знал, что Колвилл слишком сурово, если не сказать жестоко, обращается со своей дочерью, и Дженни много времени проводит одна в дюнах. Именно Томассон отыскал ее приют после того, как один из местных жителей пожаловался ему на бродяг, поселившихся на побережье. Он остановился и посветил фонариком в сторону дома Колвилла. Там было темно, над трубой не поднимался дым.

Томассон повел велосипед по дорожке и постучал в дверь. Никакого ответа. Встревожившись, что Колвилл мог напиться вдрызг или, хуже того, потерять сознание, он постучал еще раз, посильнее. Опять тишина. Тогда констебль толкнул дверь и вошел. В доме было темно. Он еще раз громко позвал Колвилла и, не услышав ответа, вышел из дома и поехал дальше в Хэмптон-сэндс.