Дэниел Сильва - Под конвоем лжи

— Итак, остается один вопрос, — сказал он, поворачиваясь к Догерти. — Вы едете с нами?

Тот кивнул:

— Я обсудил это с Мэри. Она согласна со мной. Я отправлюсь с вами в Германию, потом Фогель и его друзья смогут помочь мне вернуться в Ирландию. Когда я туда доберусь, Мэри приедет ко мне. У нас там много друзей и родственников; они помогут нам, пока мы не устроимся. Все будет в порядке.

— И все же, как Мэри все это восприняла?

Догерти ничего не сказал, лишь его изуродованное в бесчисленных драках лицо на мгновение окаменело. Нойманн отлично понимал, что, вероятнее всего, Шону и Мэри уже не суждено будет снова увидеться друг с другом. Он снял с верстака лампу, положил руку на плечо Догерти и сказал:

— Пора идти.

Мартин Колвилл стоял, зажав велосипед ногами, и тяжело дышал. Он хорошо видел свет в сарае Догерти. Положив свой велосипед у обочины дороги, он осторожно пересек луг, присел на корточки около приоткрытой двери и, приложив руку к уху, прислушался к происходившему внутри разговору, который почти наполовину заглушал плеск дождя.

То, что он услышал, было просто невероятно.

Шон Догерти работал на нацистов. Тот парень, который называл себя Джеймсом Портером, — немецкий агент. Здесь, в Хэмптон-сэндс, свили себе гнездо немецкие шпионы!

Колвилл напрягся, чтобы услышать побольше. Оказывается, они собирались проехать вдоль берега в Линкольншир и оттуда выйти на лодке в море, чтобы встретиться с подводной лодкой. Колвилл почувствовал, как у него перехватило дыхание, а сердце в груди быстро заколотилось. Он заставил себя успокоиться.

Он мог поступить двояко: потихоньку уйти, доехать до деревни и сообщить властям о том, что здесь происходит, или же ворваться в сарай и самому арестовать их всех. И у одного, и у другого варианта имелись свои недостатки. Если он уедет за помощью, Догерти и шпионы, скорее всего, успеют смыться. Полиции на Норфолкском побережье было немного, вряд ли достаточно для хорошей облавы. Если он ворвется туда сейчас, то окажется один против троих. Он разглядел у Шона охотничье ружье и был уверен, что двое других тоже вооружены. Однако на его стороне все-таки оставалось такое преимущество, как неожиданность.

Впрочем, была и еще одна причина, по которой второй вариант нравился ему гораздо больше: ему хотелось лично свести счеты с немцем, который называл себя Джеймсом Портером. Колвилл решил, что он должен действовать, и действовать быстро. Он раскрыл коробку с патронами, вынул два и вставил их в стволы своего старого дробовика двенадцатого калибра. Ему никогда в жизни не приходилось наводить ружье на что-нибудь более опасное, чем куропатка или фазан, и сейчас он задумался, хватит ли у него решимости всадить заряд дроби в человека.

Он выпрямился и шагнул к двери.

Дженни нажимала на педали с такой силой, что, казалось, у нее вот-вот отвалятся ноги. Она промчалась через деревню, мимо церкви и кладбища, по мосту через ручей. Воздух гудел от завываний ветра и шума прибоя. Дождь хлестал ее по лицу и несколько раз чуть не повалил вместе с велосипедом.

Увидев в траве при дороге отцовский велосипед, Дженни остановилась рядом с ним. Почему он оставил его здесь? Почему не подъехал на нем прямо к дому? Впрочем, она решила, что знает ответ. Он хотел подкрасться незамеченным.

И в этот момент в сарае Шона прогремело охотничье ружье. Дженни громко закричала, соскочила с велосипеда — он упал рядом с отцовским, — и, спотыкаясь, побежала по лугу. На бегу она снова молилась: Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он не погиб. Пусть он останется жив!

Скарборо, Англия

Примерно в ста милях к северу от Хэмптон-сэндс Шарлотта Эндикотт въехала на велосипеде на небольшую засыпанную гравием огороженную площадку перед входом в здание поста радиопрослушивания Службы Y в Скарборо. Поездка от «норы», как Шарлотта любила называть свою тесную комнатку в городском пансионе, до места службы оказалась прямо-таки зверски трудной: всю дорогу под дождем и против ветра. Чувствуя себя до крайности промокшей и замерзшей, она спешилась и поставила свой велосипед в специальную стойку рядом с несколькими другими.

Налетавший порывами ветер громко завывал в трех огромных прямоугольных антеннах, смонтированных на высоком береговом утесе и обращенных к Северному морю. Шарлотта Эндикотт взглянула на них, заметила, что они совершенно явно качаются, и поспешно перебежала через дворик. Она с усилием открыла дверь домика и влетела внутрь раньше, чем ветер успел захлопнуть ее у нее за спиной.