Джон Ле Карре - Такой же предатель, как мы

Дима требует, чтобы ему показали билеты. Перри вечно все теряет, поэтому билеты у Гейл. Она помнит номера наизусть, Перри тоже. Но прямо сейчас она вдруг их забывает и очаровательно смущается, протягивая билеты Диме. Тот пренебрежительно фыркает:

— Профессор, у вас есть телескопы? На такой верхотуре нужны, блин, кислородные маски!

Он снова повторяет шутку по-русски, и снова зрители скорее терпят, нежели слушают. У Димы одышка — появилась после Антигуа? Или только сегодня? Проблемы с сердцем? Или это от водки?

— У нас целая ложа, слышь! Корпоративная хрень, все дела. Ребята, с которыми я работаю. Гости из Москвы. Из нашей фирмы. Красивые девушки. Гляньте вон.

Две девушки действительно привлекают внимание Гейл. Кожаные жакеты, узкие прямые юбки, изящные полусапожки. Чьи-то красивые жены? Или дорогие проститутки для московских гостей? Если так — то явно перворазрядные.

— Тридцать мест в вип-зоне, жратва пальчики оближешь, — продолжает громыхать Дима. — Хочешь к нам, Гейл? Посмотришь игру как леди. Шампанское пьешь? У нас его полно. Ну же, пошли, Профессор. Чего ломаешься?

А того, что Гектор велел поломаться. Чем он неприступнее, тем сильнее тебе придется постараться, чтобы заполучить его, и меня заодно, — и тем вероятнее твои московские гости скушают нашу лапшу. Перри, загнанный в угол, изо всех сил старается быть самим собой — хмурится, смущается, робеет. Для лгуна-новичка он неплохо справляется. Но все равно пора ему помочь.

— Эти билеты — подарок, Дима, — доверительно воркует Гейл, гладя его по плечу. — Подарок от друга, одного милого пожилого джентльмена. Просто так. Нехорошо получится, если мы займем другие места. Не дай бог он узнает, ужасно расстроится… — Эту отговорку они сочинили с Люком и Олли за ночным стаканчиком виски.

Дима разочарованно переводит взгляд с Гейл на Перри и собирается с мыслями.

Компания у него за спиной явно досадует: не пора ли двигаться дальше?

Хочешь жить — умей вертеться…

Эврика!

— Слушай сюда, Профессор. Ладно? Слушай… — Дима тычет Перри пальцем в грудь и повторяет, угрожающе кивая: — Ладно? После игры. Слышишь? Как только гребаная игра закончится, приходи к нам!

Он поворачивается к Гейл, словно предлагая ей оспорить этот замечательный план.

— Слышишь? Обязательно приводи Профессора в вип-ложу. Выпьете с нами шампанского. Матч закончится, да не совсем. Потом какие-то спасибы, речи, хренотень всякая. Федерер запросто выиграет. Не хочешь поставить пять штук против Федерера, Профессор? Давай три к одному. Четыре к одному.

Перри смеется. Федерер — его кумир, его бог. Исключено, Дима, извини. Даже на сто к одному не согласен. Но Дима еще не все сказал:

— Сыграешь со мной завтра, Профессор, слышь? Реванш! — Он снова тычет Перри в грудь. — Я пришлю кого-нибудь за тобой после матча, обязательно приходи к нам в ложу. Назначим матч-реванш, настоящий. Я тебя загоняю, на х… Потом оплачу массаж. Он тебе понадобится, ясно?

Перри не успевает возразить. Краем глаза Гейл видит, как седовласый гид с красным зонтиком отделяется от группы и подкрадывается к Диме со спины.

— Может быть, представишь нас своим друзьям? Неужели ты хочешь скрыть от нас столь очаровательную леди? — с упреком произносит мягкий голос, на превосходном английском языке с легким итальянским акцентом. — Дель Оро. Эмилио дель Оро. Давний, очень давний друг Димы. Рад познакомиться.

Сначала он жмет руку Гейл, с учтивым кивком, потом здоровается с Перри, не глядя в глаза, точь-в-точь как один школьный ловелас по имени Перси, когда ей было семнадцать, — он оттер в сторону ее бойфренда и чуть не изнасиловал Гейл прямо на танцплощадке.

— Я Перри Мейкпис, а это — Гейл Перкинс, — говорит Перри. И беспечно, как бы между прочим, добавляет (Гейл впечатлена!): — На самом деле я никакой не профессор, так что не пугайтесь. Это просто Дима так пытается изгнать меня с корта.

— Что ж, добро пожаловать на стадион «Ролан Гаррос», Гейл Перкинс и Перри Мейкпис, — отвечает дель Оро с лучезарной улыбкой — Гейл начинает подозревать, что она у него наклеенная. — Приятно будет увидеться с вами после этого исторического матча. Если матч вообще состоится, — вздыхает он, театрально воздевая руки и укоризненно глядя на серое небо.

Но последнее слово остается за Димой:

— Я за тобой пришлю, слышишь, Профессор? Не вздумай меня кинуть. И завтра я тебя насмерть загоняю. Люблю Профессора, слышите, вы? — кричит он своим высокомерным молодым спутникам, которые стоят с безжизненными улыбками, и, напоследок еще раз заключив Перри в медвежьи объятия, неспешно движется вместе с ними дальше.