Джон Ле Карре - Такой же предатель, как мы

— Они погибли в среду. Теннисный матч состоялся в среду же. Следовательно, вся семья скорбела уже неделю, и Дима решил, что пора развеяться — поэтому прекратите ныть, марш на корт. Если бы все они, или кто-то из них, или покойные родители были иудеями — а я не исключаю такой возможности, — то это значило бы, что они отсидели шиву, [4] Шива — в иудаизме: обязательный семидневный траур по усопшему; он начинается сразу после похорон, и в течение этого периода скорбящие не выходят из дому, не работают, не читают книг, за исключением священных текстов, и т. д. после чего, как положено, вернулись к нормальной жизни. Как-то не вяжется с Тамариным крестом и христианским рвением, но что толку искать логику в религиозных воззрениях этой пестрой компании. А Тамару вообще все вокруг считали очень странной.

Снова Ивонн — уважительно, но твердо:

— Не хочу на вас давить, Гейл, но Катя упомянула, что случилась авария. Это все, что вы от нее узнали? Не сказала ли она, например, где произошла трагедия?

— Где-то неподалеку от Москвы. Она не знает, где именно. Якобы во всем виноваты дороги, на них много рытвин. Все водители держатся середины дороги, чтобы не угодить в яму, поэтому, естественно, машины сталкиваются.

— Девочка не упоминала о больнице? Или мама с папой умерли мгновенно? Как было дело?

— Они погибли при столкновении. Цитирую Катю: «На середину дороги выскочил большой грузовик и сбил их насмерть».

— Были другие жертвы, не считая этих двоих?

— Я не стала мучить их дополнительными вопросами. — Гейл чувствует, как ее самообладание дает трещину.

— А водитель? Если водитель тоже погиб, то, конечно, девочки бы об этом упомянули?

Ивонн позабыла о Перри.

— Ивонн. Ни Катя, ни Ира не упоминали водителя, живого или мертвого, прямо или косвенно, — произносит он медленно и наставительно, как будто перед ним нерадивый студент или назойливый охранник. — Речь не шла о других жертвах, больницах, марках машин… — его голос набирает высоту, — и о том, была ли у них страховка…

— Хватит, — прерывает Люк.

Гейл снова пошла в туалет, на сей раз без сопровождения. Перри остался внизу. Он сидел, подперев лоб пальцами одной руки, — вторая беспокойно постукивала по столу. Гейл вернулась, но Перри, кажется, даже этого не заметил.

— Итак, Перри, — сказал Люк, бодро и деловито.

— Что?

— Крикет.

— Это было на следующий день.

— Мы в курсе. Так написано в вашем документе.

— Тогда почему бы его не прочитать?

— Мы уже прошли эту стадию, не правда ли?

Ладно, ладно, на следующий день, в то же самое время, на том же самом пляже, хоть и в другой его части, неохотно уступил Перри. Тот же самый микроавтобус с затемненными стеклами остановился под табличкой «Парковка запрещена», и оттуда, кроме Элспет, девочек и Наташи, вышли мальчики.

Волей-неволей при слове «крикет» Перри слегка просветлел.

— Они походили на двух жеребят, которых слишком долго держали в стойле, а потом наконец позволили порезвиться, — сказал он с внезапной нежностью, вспоминая эту картину.

Перри и Гейл выбрали место на пляже, максимально удалённое от «Трех труб». Не то чтобы они прятались от Димы и компании, но они не выспались и проснулись поздно, с мучительной головной болью, потому что накануне вечером совершили элементарную ошибку — выпили подаренного рома.

— От них просто невозможно было скрыться, — вмешалась Гейл, решив, что настала ее очередь. — Нигде на всем пляже, правда, Перри? Даже на всем острове, если подумать. Почему Дима и его родня так нами интересовались? Кто они такие? Чего хотели? Почему выбрали именно нас? Каждый раз, поворачивая за угол, мы натыкались на них. Мы чувствовали, что за нами наблюдают. Когда мы выходили на балкон номера, они стояли по ту сторону бухты и глазели на нас — может быть, нам это просто мерещилось, но было очень неприятно. А на пляже они даже в биноклях не нуждались. Достаточно было всего-навсего перегнуться через живую изгородь. Несомненно, они так и сделали, потому что, не успели мы устроиться, как подъехал знакомый микроавтобус с черными стеклами.

Тот же самый белобрысый охранник, перехватил инициативу Перри. На сей раз не в баре, а на пригорке под деревом. Никакого дяди Вани из Перми, в шотландском берете и с огромным пистолетом. Вместо него — какой-то долговязый тощий тип, должно быть помешанный на спорте: вместо того чтобы вскарабкаться на вышку, он принялся бегать по пляжу, засекая время и прерываясь на гимнастические упражнения.