Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

Впрочем, я достаточно знал Эмоса, чтобы понимать, что его туманный, рассеянный взгляд объясняется обыкновенной скукой. Болтовня с нами, необученными тупицами, которые не в состоянии отличить изотоп от дифференциального уравнения, часто нагоняет на ученые головы тоску и скуку.

Он зевнул, почти не пытаясь это скрыть, и сказал, смиряясь с неизбежным:

— Что ж, придется пойти и поприветствовать пришельцев. Прошу меня извинить.

Мы с девушкой посмотрели ему вслед. Она рассмеялась и сказала с шутливым огорчением в голосе:

— Боюсь, что доктор Даррелл нашел мое общество не очень занимательным.

— Это не ваша вина, — заметил я, — Вы слишком велики для него, только и всего.

Она с улыбкой взглянула на меня:

— Как я должна воспринимать ваше замечание?

— Ничего личного, — заверил я девушку, — Просто Эмоса интересует только то, что не превышает по размерам атома. Конечно, он может иной раз сделать исключение и заинтересоваться молекулой, но это должна быть очень маленькая молекула.

Девушка с невинным видом поинтересовалась:

— А что, молекулы по размерам больше атомов, мистер Хелм?

— Молекулы состоят из атомов, — ответил я. — И на этом мое знание предмета исчерпывается. С дальнейшими вопросами обращаться к хозяину дома.

— О! — воскликнула она. — Я никогда не осмелюсь!

Я заметил, что Тина и ее одетый в замшу эскорт двинулись в путь по комнате сквозь сплошной строй представлений, направляемые твердой рукой Френ Даррелл, миниатюрной, слегка усохшего вида дамой, охваченной страстью коллекционировать интересных людей. Как жаль, подумал я, что Френ никогда не узнает, какое сокровище в этом смысле она обрела в Тине…

Я обратил взгляд на девушку, стоявшую возле меня. Очень хорошенькая. Масса украшений индейского серебра. В платье на индейский манер, носящем местное название «скво» [1] Скво (индейск.) — женщина. (Примеч. ред.) или «фиеста» [2] Фиеста (исп.) — праздничный обед. — производство здешней легкой промышленности. Данный ее образец был белого цвета, с пышной, в складках юбкой, окантованной серебряной ниткой и поддерживаемой в раздутом состоянии массой накрахмаленных нижних юбок, — наряд, создававший немалую проблему для передвижения по переполненной народом гостиной Дарреллов.

И спросил:

— Вы живете в Санта-Фе, мисс Герера?

— Нет, я тут в гостях, — Она взглянула на меня снизу вверх. Глаза у нее были очень милые — темно-коричневые и блестящие, что очень шло к ее испанской фамилии, — Мистер Даррелл сказал мне, что вы писатель. Под каким именем вы пишете, мистер Хелм?

Пора бы, наверное, мне к этому привыкнуть, но я до сих пор не могу понять, почему люди это делают и что надеются этим выиграть. Может быть, такой вопрос кажется им светской уловкой, ловким способом уклониться от ужасного признания в том, что они и слыхом не слыхали о субъекте по фамилии Хелм и не читали его книг. Дело в том, что я никогда не использовал псевдонимов — в моей литературной жизни, я имею в виду. Было время, когда я носил кличку «Эрик», но это совсем другая история.

— Я пишу под своим именем, — несколько сухо ответил я, — Так поступает большинство писателей. Исключением обычно являются те, кто очень уж плодовит, или тот, у кого возник какой-либо конфликт с издателем.

— О, — воскликнула девушка, — прошу прощения!

Решив, что мне следует убавить чванства, я ухмыльнулся.

— Я пишу главным образом вестерны, — пояснил я, — Кстати, завтра утром я отправлюсь собирать материал для очередной книжки, — Я перевел взгляд на стакан мартини в моей руке, — Предполагая, конечно, что буду в состоянии вести машину.

— Куда вы поедете?

— Сначала в долину Пекос, а затем через Техас в Сан-Антонио. Потом — на север, в Канзас, по старым маршрутам перегона скота. На всем пути буду фотографировать, что приглянется.

— Вы к тому же и фотограф?!

Симпатичная девушка явно переигрывала роль восторженной почитательницы. В конце концов не Хэмингуэй же стоял перед ней!

— В свое время я служил журналистом в местной газете. А там учишься быть всем понемножку. Но это было еще до войны. Писать я стал позже.

— Все это звучит просто захватывающе! — объявила девица, — Но мне очень жаль, что вы уезжаете. Я так надеялась… Если бы у вас нашлось время… Я имею в виду, что хотела попросить вас об одолжении. Когда мистер Даррелл сказал, что вы настоящий, взаправдашний писатель… — Она заколебалась, потом смущенно рассмеялась, и я тут же понял, что последует дальше. Девушка продолжала: