Лев Гурский - Опасность

Отто в последний раз тоскливо взглянул на формулу, оборванную на середине, на бледную кляксу рядом с формулой и затем поднялся из-за стола. Утро было потеряно для работы, хотя экономка была тут совершенно ни при чем. Легко было поставить эксперимент и даже получить впечатляющий результат. Но чтобы согласовать этот результат с аксиомами теоретической физики… Майн готт! Проще пересмотреть аксиомы.

— Всем нужны наличные, фрау Бюхнер, — ворчливо заметил он, подходя к конторке. — Только в нашем университете почему-то считают, будто физики настолько невежественны во всех остальных областях науки, что не знают ничего про инфляцию. Поэтому ассистент на кафедре германской филологии получает в три раза больше, чем у нас. Конечно, у него тяжелая работа: он переставляет манускрипты с места на место. А у нас ассистент всего лишь балуется с изотопами.

— Безобразие! — немедленно поддакнула экономка. Она смутно разбиралась в научных тонкостях и едва ли бы, наверное, смогла отличить физика от филолога. Но в правоту герра Отто она верила неукоснительно.

Отто старательно пересчитал кредитки и протянул толстую пачку фрау Бюхнер. Та с готовностью подставила свою потертую зеленую сумку, с которой ходила за покупками. В кошельке нынешние деньги давно уже не помещались.

— Здесь пять тысяч, — объявил профессор экономке. — На сегодня хватит, как вы думаете?

Фрау Бюхнер добросовестно зашевелила губами, производя сложные расчеты. Лоб ее покрылся складками.

— Маргарин — шестьсот марок, — забормотала она, уставившись куда-то в потолок. — Хлеб — двести, спаржа — триста семьдесят с учетом долга… И еще мяснику, и купить картофеля на рынке…

— Не забудьте про столовое вино, — напомнил Отто.

— Одну бутылку?

— Одну. Нет, лучше две.

Фрау Бюхнер закончила все подсчеты и удовлетворенно кивнула:

— Пяти тысяч, пожалуй, хватит. А вино, герр профессор, я с вашего позволения возьму в лавочке у Кранаха. Он нам всегда делает скидку из уважения к вашей физике.

Профессор хмыкнул про себя. Какое там уважение! Кранах-младший, губошлеп Людвиг, был весьма нерадивым студентом на его факультете. И только папашино вино, отпускаемое в пользу университета, примиряло герра ректора с бесконечными Людвиговыми «неудами». При этом Людвиг не был тупицей, вовсе нет. Просто веселым оболтусом и большим любителем выпить и подраться. Когда же он был трезв и приходил на лекции, то задавал герру профессору вполне дельные вопросы…

— Я приду через полчаса, — сообщила экономка и, крепко сжав сумочку с деньгами, притворила за собой дверь. Через несколько секунд скрип половиц стих.

Отто вернулся к столу, сел, вновь придвинул к себе листок, обмакнул перо в чернильницу и задумался. Клякса-Рамзай подмигнула ему из середины формулы. Это был явный и безнадежный тупик. Недаром Лиза, узнав первой о результате опыта, только сочувственно улыбнулась. «Ты превзошел самого себя, — сказала она, бегло перелистав его рабочие записи. — Ты уже почти ответил на вопрос „как?“. Осталось ответить на пустяковый вопрос „почему?“». В самом деле — пустяк. Десяток-другой новых седых волос на его голове, язва, нервный тик — и ты у цели. Наука требует жертв. Цум тойфель! Перо в руке подпрыгнуло, и новая жирная клякса легла в двух сантиметрах от первой. Вторая походила на Резерфордову модель атома… Нет, так и свихнуться недолго. Начнем-ка все заново.

Решительным росчерком пера Отто перечеркнул весь предыдущий абзац вместе с незаконченной формулой и двумя кляксами и начал быстро писать, стараясь не упустить мысль: «Теперь нетрудно предположить, что благодаря разработанному нами методу радиоактивной отдачи…»

В дверь деликатно постучали.

— Я занят, фрау Бюхнер! — раздраженно крикнул Отто. — Если денег не хватает, можете не брать маргарина… и вина… и вообще ничего!

— Простите, герр профессор, — раздался из-за двери виноватый голос экономки. — К вам тут посетитель. Я уже собиралась уходить и сказала ему, что герр Отто работает, но он так просил, так настаивал…

Острие пера споткнулось о какое-то бумажное волоконце, ученый попытался высвободить перо, и в результате лист пересекла рваная царапина. Профессор сосредоточенно сложил лист вчетверо, разорвал, сунул обрывки в тигель и с наслаждением поджег. И только тогда немного успокоился.

— Пусть войдет! — громко произнес герр Отто. — Но предупредите его, что профессор сможет уделить ему только пятнадцать минут. — «Кто бы он ни был, — добавил он про себя. — Хоть сам ректор. Хоть бургомистр… Хоть дьявол».