Джон Гришэм: Дело о пеликанах

Каллаган смотрел на нее с поддельным разочарованием. Три часа назад она ушла из его квартиры после бурной ночи с вином и юриспруденцией. Однако про дело Нэша он не упоминал.

— Так, так, мисс Шоу. Чем же недоволен Розенберг?

— Он считает, что законодательный акт штата Нью-Джерси нарушает Вторую поправку, — сказала она, не глядя на профессора.

— Хорошо. И поясните для остальной аудитории, что предусматривает этот акт.

— Среди прочего он запрещает иметь полуавтоматическое оружие.

— Прекрасно. А что имел в момент ареста Нэш? Я это спрашиваю просто для разрядки.

— Автомат АК-47.

— И что случилось с Нэшем?

— Он был привлечен к суду, приговорен к трем годам тюремного заключения и подал апелляцию.

Она знала подробности дела.

— Чем занимался Нэш?

— Определенное мнение по этому вопросу отсутствует, однако в деле фигурирует дополнительное обвинение его в причастности к сбыту наркотиков, хотя полиция на момент ареста не располагала соответствующими доказательствами.

— Таким образом, он был торговцем наркотиками и вдобавок располагал автоматом АК-47. И при этом имел защитника в лице Розенберга, не так ли?

— Да, конечно. — Теперь она смотрела на него.

Напряжение спало. Большинство глаз следило за тем, как он, медленно расхаживая по аудитории, высматривал очередную жертву. Чаще всего на вопросы во время лекций отвечала Дарби, а Каллаган хотел более широкого участия других студентов.

— Почему, по вашему мнению, Розенберг сочувствует Нэшу?

— Он любит торговцев наркотиками. — Это был Сэллинджер, поверженный, но все еще пытающийся иронизировать.

Каллаган одобрял дискуссии на лекциях. Он призывно улыбнулся своей жертве, словно поощряя ее к тому, чтобы продолжить поединок.

— Вы так считаете, Сэллинджер?

— Безусловно. Торговцев наркотиками, растлителей несовершеннолетних, незаконных обладателей оружия, террористов. Розенберг просто восхищается этими людьми. Они его слабые и обиженные дети, поэтому он должен защищать их. — Сэллинджер пытался продемонстрировать праведное негодование.

— А как следует поступать с этими людьми, по вашему просвещенному мнению, господин Сэллинджер?

— Очень просто. Сначала справедливый суд с участием хорошего адвоката, затем быстрое и тщательное рассмотрение апелляции и после этого наказание, если они виновны.

Слова Сэллинджера звучали совсем как у добропорядочного правого, что считалось непростительным грехом среди студентов Тулейна.

Каллаган скрестил руки на груди.

— Продолжайте, пожалуйста.

Сэллинджер почуял западню, но продолжал идти напролом. Терять ему было нечего.

— Я имею в виду, что мы неоднократно встречали дела, в которых Розенберг пытался перекроить конституцию и создать лазейки для того, чтобы, исключив основания, позволить заведомо виновному подзащитному оправдаться подчистую. Это отвратительно. Он считает тюрьмы неоправданной жестокостью по отношению к человеку, поэтому согласно Восьмой поправке все заключенные должны быть освобождены. Слава Богу, что он находится сейчас в меньшинстве, а вскоре может оказаться в одиночестве.

— Вам нравится постановление суда, Сэллинджер? — Каллаган одновременно улыбался и хмурился.

— Чертовски.

— Вы один из тех нормальных, патриотически настроенных средних американцев, которые желают ему смерти во сне?

В аудитории раздались смешки. Сейчас можно было смеяться без опаски. Сэллинджер знал, что честно лучше не отвечать.

— Я бы не пожелал этого никому, — пролепетал он в полном смущении.

Каллаган вновь мерил шагами аудиторию.

— Ну что ж, спасибо вам, господин Сэллинджер. Мне всегда доставляют удовольствие ваши комментарии. Вы, как обычно, изложили нам взгляд непрофессионала на юриспруденцию.

Смех стал громче. Щеки Сэллинджера запылали, и он плюхнулся на свое место. Каллаган оставался невозмутимым.

— Мне бы хотелось поднять интеллектуальный уровень этой дискуссии. Давайте, мисс Шоу, объясните, почему Розенберг сочувствует Нэшу.

— Вторая поправка предоставляет людям право иметь и носить оружие. Для судьи Розенберга это положение является буквальным и абсолютным. Ничто не должно запрещаться. Если Нэш хочет иметь АК-47, или ручную гранату, или базуку, штат Нью-Джерси не может принять закон, запрещающий это.

— Вы согласны с ним?

— Нет, и я не одинока в этом. Решение принято восемью голосами против одного. Никто не поддержал его.