Инна Тронина - Операция «Купюра»

«Жигули» пробивались сквозь снежную кашу дальше, по Бухарестской улице, до проспекта Славы. Здесь пришлось окончательно отбросить посторонние и мысли и максимально мобилизоваться – иначе можно было проскочить нужный дом. Дома были какие-то длинные, чуть ли не в полквартала, все одинаковые, да ещё без номерных знаков. Фонари светили тускло, во дворах их не было вообще, и поэтому даже с орлиным зрением Грачёва трудно было различить, какой именно корпус перед ним – второй или третий.

Наконец, ещё раз сверившись с адресом, Всеволод облегчённо вздохнул – он прибыл на место. Теперь главное, чтобы Селедкова оказалась дома, и желательно одна – без пьяной компании или чересчур любопытных родственников. Грачёв давно уде действовал на автомате, и раздумья не мешали ему двигаться чётко, быстро, бесшумно. В мгновение ока он снял «дворники» и зеркало, кинул всё на заднее сидение машины, прикрыл чехлом и запер дверцу.

Нужная дверь была распахнута, и по лестнице гулял ветер. Грачёв взбежал на крыльцо, прикрыл за собой створку и проверил, на каком этаже находится нужная квартира. Делать нечего – придётся вызывать лифт, хотя, конечно, и на седьмой этаж можно подняться мешком. Пока, вроде, всё спокойно, вокруг никого нет, и можно позволить себе некоторый комфорт.

В кабине Всеволод оказался один и тут же воспользовался этим обстоятельством. Пока поднимался, проверил пистолет, убедился, что всё в порядке, и сунул его в карман. Возможно, конечно, что делал это он зря, но всегда лучше подстраховаться – здоровее будешь. Так или иначе, но девушка эта была причастна к убийству человека, а, стало быть, требовала к себе особого внимания.

Выйдя из лифта, Грачёв быстро нашёл нужную квартиру и придирчиво осмотрел дверь. Ну, что можно сказать – жильцы не бедные, но и не зажиточные. Достаток средний – на двери хороший кожзаменитель, блестящие кнопки-гвоздики, красивая резная ручка и кнопка звонка в виде клавиши от рояля. У двери чисто, не наблёвано, не валяется мусор, не лежит пьяный – а что ещё надо для счастья? Площадка чисто выметена, даже, вроде, вымыта, лежит липкий зелёный коврик – значит, натурщица эта не бухает и не ширяется. Более того, она любит чистоту и порядок, а это уже хорошо.

За дверью явно был ребёнок – и. кажется, даже не один. Оттуда слышался топот, визг, грохот и плеск воды; похоже, дети просто играли, дурачились, потому что то и дело смеялись – звонко, от души. Получается, голышом позировала художнику не безбашенная девица, а мать, по крайней мере, двоих детей. И это тем более интересно, потому что семейные дамы редко становились моделями, даже если сохраняли фигуру после родов. Ни один нормальный муж не мог относиться к такому занятию равнодушно – значит, мужа у Лили Селедковой нет. Но это уже не имеет отношения к делу…

Грачёв позвонил, вспоминая сегодняшний визит к Гаврилову. Конечно, в этой квартире вряд ли лежит труп, раз там беззаботно резвятся малыши. Но они могут и не открыть, особенно если одни дома. И тогда придётся ждать Лилию то ли на лестнице, то ли в машине. Конечно, она не бросит ребят одних на ночь, вернётся, но вот только когда? А Милорадов просил привезти её сегодня к Горбовскому, потому что нужно как можно скорее узнать подробности о деле Гаврилова. Выйдет это, или придётся звонить начальнику и оправдываться, ссылаться на обстоятельства? Всеволод очень этого не любил, и потому решил добиться своего любой ценой.

Трель ещё не смокла, как замок щёлкнул – причём из-за двери никто ни о чём не спрашивал. На пороге стоял мальчик лет шести – симпатичный, темноглазый, с льняными кудряшками. Одет он был чисто, аккуратно – в разноцветный спортивный костюмчик, из чего Грачёв сделал вывод – Лилия о своих детях заботится, не обижает их. Но почему не научила ребёнка вести себя с посторонними, спрашивать, кто пришёл? Так и бандита, и маньяка какого-нибудь пустить недолго…

– Вы к маме? – буднично спросил ребёнок. Он грыз костяшку указательного пальца, и оттого несколько шепелявил.

– Твою маму зовут Лилия? – Грачёв не хотел, чтобы ребёнок его испугался, и потому говорил как можно более приветливо.

– Да… А вы чего так рано-то? – Мальчика, похоже, занимало только это.

Рано? Вечером? Значит, парень ждал кого-то к ночи? Но он ведь видит, что дядька незнакомый. А, стало быть, как можно ждать того, кого не знаешь? Наверное, принимает его за кого-то другого. Может, они водопроводчика приглашали или кого-то в этом роде?