Йорн Хорст - Закрыто на зиму

– Я знаю, кто владелец, – сказал он.

– Красивая, – кивнул Милош. – Дариус хотел взять ее себе, хотя она не представляет ценности. Во всяком случае здесь в Литве.

Он закрыл дверцу шкафа.

– Мы подождали еще один день, ждали, что он позвонит, но потом прочли в интернете, что в лодке был найден мертвый мужчина. Мы поняли, что, скорее всего, речь идет о Дариусе, и решили вернуться домой.

Вистинг положил стеклянную каплю в карман.

– Я благодарен вам за все, что вы рассказали, – сказал он. – Мы должны провести допрос в полицейском участке, чтобы выполнить необходимые формальности.

– Здесь есть еще люди, которые хотят с вами встретиться, – перебил Теодор Милош.

Литовец направился к двери, через которую ранее вошел в комнату.

– Подождите здесь, – сказал он.

Появившейся в проеме двери женщине было лет двадцать пять. Ее круглое лицо обрамляли светлые кудряшки. Глаза больше были серыми, нежели голубыми, с красноватой окантовкой. На ней было расстегнутое коричневое пальто, короткое в рукавах. Вистинг узнал ее сразу же. Женщина, фотографию которой носил с собой Дариус Платер.

– Это Анна, – представил ее Теодор Милош.

Вистинг выпрямился.

– Вы девушка Дариуса, – сказал он и представился как полицейский следователь из Норвегии. – Соболезную.

– Спасибо, – прошептала женщина.

– Анна слышала, о чем мы разговаривали, – пояснил Теодор Милош. – Но хотела встретиться с вами.

– Я не хочу, чтобы вы думали о Дариусе как о воре, – сказала она. – Он очень любил Норвегию. Он рассказывал обо всем, что встречал. Он видел горы и водопады вдоль дорог и рассказывал о зданиях, которые были и красивыми, и практичными одновременно. «Норвежцы умеют делать красивые вещи», – рассказывал он мне.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметил Вистинг.

– Анна учится в университете, – объяснил Милош.

Они снова сели. Вистинг слушал женщину, которой было что рассказать.

– И в Норвегии, и в Литве светят одни и те же солнце и луна. Мы живем на одной земле, но наш мир поделен надвое. Мы бедные. Вы богатые.

Вистинг не мог сделать ничего другого, как просто кивнуть и согласиться.

– Дариус не мечтал стать богатым, – продолжила женщина. – Но он мечтал о хорошей жизни. Для себя, для меня и ребенка, которого мы хотели. Когда люди из бедных стран, такой как наша, приезжают к вам, чтобы работать или воровать, они делают это не для того, чтобы разбогатеть, но чтобы получить достаточно денег, чтобы встать на ноги. Это, конечно, неправильно, но бедным людям всегда приходится думать о себе. Когда-то и вы, норвежцы, были бедными. Я думаю, вы уже забыли, но все равно вы так гордитесь вашими викингами, что строите музеи в их честь. Они были в сто крат хуже литовского народа. Они грабили, насиловали и убивали, но сейчас все думают о них как о героях.

– Почему вы поехали в Норвегию? – спросил Вистинг и посмотрел на Теодора Милоша. – Почему вы не отправились в Германию или не остановились в Швеции?

– Если уж приходится совершать нехорошие поступки, важно, чтобы они были как можно менее плохими, – высказался литовец. – Лучше украсть в Норвегии, в богатой стране, чем в бедной стране, где у людей мало что есть. Норвегия не особенно заметит, если украдешь сто тысяч крон.

– Что бы вы сделали, если бы обокрали вас? – спросил Вистинг.

– Я бы разозлился, – последовал ответ. – Но потом я бы подумал, что тот, кто это сделал, был в отчаянии, без денег. Люди, у которых что-то украли, не должны принимать это на свой счет. То, что украли именно у них, случайность.

Вистинг обвел взглядом троих бледных мужчин. В ежегодных отчетах о трендах и тенденциях развития преступности таких, как они, называли циничными участниками организованных групп взломщиков с Востока. Такие наверняка тоже существовали, но судя по тому, что рассказали эти мужчины и что сам Вистинг видел в этой стране, преступления они совершали из-за нищеты, не из-за отсутствия моральных принципов. Было понятно, откуда берется преступность, однако оправданием это все равно служить не могло.

С тех как Вистинг начал работать в полиции, норвежская экономика серьезно выросла. По мере роста всеобщего благосостояния бедных людей в Норвегии становилось все меньше, в то же время серьезно возросла преступность. Причина преступности была более комплексной и состояла из бо́льшего количества элементов, чем просто бедность и нужда. Но все же картина преступности в Норвегии наверняка выглядела бы по-другому, если бы экономика Восточной Европы была лучше.