Йорн Хорст - Закрыто на зиму

Коллега пожал плечами.

– Некоторое количество есть, конечно, но с карманными кражами у нас проблем куда больше, – сказал он и ткнул пальцем в камеру наблюдения.

– Однако у вас нет гарантии, что продаваемые здесь товары не краденые? – уточнил Алберг.

– Нельзя исключить, что на таком рынке есть место преступности, – сдался начальник уголовного розыска.

– Почему же вы не закрываете рынок? – спросил Вистинг. – Здесь, должно быть, колоссальный оборот, о котором никто не сообщает в налоговые органы.

Антони Микулскис вздохнул.

– Из-за всех тех, кто здесь работает, – сказал он. – Почти семьдесят тысяч людей живут на доходы, получаемые на этом рынке. Если мы закроем «Гарюнай», это приведет к социальной катастрофе. Для Литвы дешевле бороться с преступностью на рынке, нежели избавиться от него.

Вистинг потерял дар речи. Целая экономика была построена на обороте контрабанды и краденого.

– Народу до черта, – прокомментировал Мартин Алберг по-норвежски и покосился на площадь.

Литовский полицейский, очевидно, совершенно не хотел обсуждать эту тему и сел в машину.

– Свяжитесь со мной завтра, – попросил он и дал водителю сигнал ехать.

Вистинг и Алберг начали бродить между рядов с разложенными товарами. Повсюду торговались в полный голос.

– Неважно, что они говорят, – сказал Алберг и остановился перед распродажей бритвенных лезвий, дезодорантов и прочих косметических товаров. Он поднял баллончик с пеной для бритья и показал Вистингу ценник норвежского магазина Рими. – Это воровской рынок. Крупнейшее в мире место для оборота краденых предметов. Пятно позора для страны и для местной полиции.

Они продолжили идти дальше. Многое из предлагаемого было откровенно краденым, но по мере того как они углублялись на территорию рынка, он все больше походил на станцию переработки неплохо сохранившихся отходов сытой западной жизни. Выброшенная крупная бытовая техника, которую вернули к жизни, бывшая в употреблении и вышедшая из моды мелкая бытовая техника.

– Будто онлайн-барахолка, – подал голос Вистинг.

Многие из сделок, проводимых между частными лицами в Интернете, тоже вертелись вокруг краденых вещей.

– Здесь все добро физически находится в одном месте, – продолжил он, – а в Норвегии предлагают краденое в электронном виде и называют это «рынком возможностей».

– Это не одно и то же, – заметил Алберг.

Вистинг не стал продолжать дискуссию. Когда он начинал работать в полиции, улица была самым обычным местом для покупки и продажи краденого. Сейчас ареной для продажи стал интернет. На рынке бывшей в употреблении электроники практически в любое время было выставлено на продажу порядка трехсот тысяч предметов. Оборот насчитывал три четверти миллиарда крон в год. Осторожные предположения говорили о том, что примерно 10 % сделок проводилось с участием ворованных товаров. Начался мелкий дождик, и продавцы стали накрывать прозрачной пленкой товары, лежащие ближе всего к проходу.

Вистинг остановился у стола с украшениями. В основном там было золото. Кольца, браслеты и цепочки. Он поднял широкое кольцо, мужчина за прилавком скептически посмотрел на него. «Твоя Кари», – прочитал он. 12 августа 1966. Обручальное кольцо. Вероятно, драгоценная память, навек утраченная тем, кто однажды носил его на пальце.

– Сто лит, – сказал мужчина за прилавком.

Вистинг покачал головой и положил кольцо обратно.

Перед стальным контейнером, сложив руки крест-накрест, стоял ширококостный мужчина. Его взгляд провожал всех, кто проходил мимо. Один из вышедших тащил в руках большую коробку с изображением плоского телевизора. «LG – Life’s good» [25]было написано на картоне.

Вистинг и Мартин Алберг зашли внутрь.

Контейнер был заполнен самой разной электроникой. Телевизоры, DVD-проигрыватели, домашние кинотеатры, компьютеры и игровые консоли. Что-то было упаковано в оригинальные коробки. Большая часть товара стояла без намека на какую-либо форму упаковки.

Он услышал, как мужчина обсуждает цену 32-дюймового плоского телевизора марки «Самсунг». Такой же телевизор украли из летнего дома Томаса Рённингена. Цена, по поводу которой они не могли договориться, составляла примерно пятьсот литов. Тысяча двести крон.

– Мне это совсем не нравится, – высказался Алберг. – Просто закипаю, когда вижу такое.

Дождь усилился и забарабанил по крыше контейнера. Охранник скукожился в дверном проеме.

Они остались под навесом, ожидая, когда погода улучшится. Какой-то мужчина спешил мимо, прикрывая голову газетой. Он поднял голову и, оказавшись рядом, глянул в их сторону. Взгляд задержался на Вистинге. Глаза широко открылись, и мужчина разинул рот. Оступился, поскользнулся и упал.