Александр Титов - Сталин-центр

Глушитель, как и следовало ожидать, оказался не родной, а гораздо более громкий. Пробудив среди голых бетонных стен оглушительное эхо, мы под визг шин выехали на улицу.

– Чего вы от меня хотите добиться? – стараясь перекричать рев выхлопа, задал я единственный терзающий меня вопрос.

– Я вам все расскажу, – успокаивающе заверила она. – Но для начала давайте проведем небольшой эксперимент. Он не отнимет у нас много времени.

Мне ничего не оставалось, как молчаливо согласиться на это, и вскоре мы лихо припарковались на стоянке у железнодорожной станции. Я вновь удивился той скорости, с которой она выбралась из машины, и сам поспешил последовать ее примеру. Тетечка этакой слегка утиной походкой просеменила к багажнику, открыла его и, погрузившись туда, принялась копаться. После недолгих поисков она извлекла два черных пакета и, взвесив на руках, передала один мне.

– Сейчас сядем в электричку и пойдем по вагонам. Первый пройдете со мной – посмотрите, что я делаю. Ну а дальше самостоятельно. Пошли.

– Э… Постойте… – начал было я, но она нетерпеливо отмахнулась и ринулась в самую гущу толпы.

Едва мы успели, обзаведясь билетами, выйти на платформу, как подошла электричка. Тетечка втиснулась в первый вагон, я, естественно, последовал за ней. Как только электричка тронулась, моя спутница извлекла из пакета черный платок, какую-то икону и ящик с прорезью в крышке. Повязав платок на голову, отчего стала похожа на взаправдашнюю монахиню, она пошла по вагону, пронзительно прося пожертвовать на строительство какого-то храма. Я плелся за ней, делая вид, что мы не вместе. В тамбуре она перестала орать и обратилась ко мне:

– Обождите, пока я не пройду вагон, а потом идите сами. В пакете все необходимое. Встретимся в последнем вагоне.

И она двинулась дальше. А я заглянул в пакет.

Там была небольшая кумачовая подушка, портрет Сталина и коробка для сбора денег с надписью: «Музей тов. Сталина». Я извлек подушку, водрузил на нее портрет, коробку взял в другую руку, а пакет сунул в карман и, тяжело вздохнув, отправился вперед.

– Товарищи! – громко обратился я к пассажирам. – Наша организация занимается сбором средств на создание в Москве музея генералиссимуса товарища Сталина! Нам кажется несправедливым, что человеку, отстоявшему нашу Родину, преданному своей стране и оболганному неблагодарными потомками, до сих пор не посвящено ни одного музея. Пришло время восстановить историческую справедливость!

Сам не знаю почему, но я говорил пылко и вдохновенно. Слова будто сами собой лились из меня ровным, уверенным потоком. В них начала проявляться какая-то живая сила, придававшая всей речи недоступную ранее правдивость. Ораторское вдохновение нередко посещало меня и прежде на многочисленных судах, где мне приходилось выступать. Все без исключения эти заседания завершались моими победами. Но ни одна из них даже рядом не стояла с этой. Сейчас все было совершенно по-другому. Возвышенней, что ли, ярче, убедительней. Я даже ужаснулся, когда подумал, что, может быть, все дело отнюдь не во мне, а в тематике выступления?..

Удивительным было и то, что на меня глазел абсолютно весь вагон. Даже те, кто сидел спиной, выворачивая шеи, смотрели на меня. Некоторые глаза выражали недоумение и откровенную ненависть, но их было не много. Гораздо больше людей – причем самого разного возраста – смотрели с неподдельным интересом и каким-то, что ли, воодушевлением. А вот безразличных людей я даже и не заметил.

Пока я медленно двигался по вагону, беспрерывно подставляя коробку под протягиваемые со всех сторон деньги, меня буквально засыпали вопросами о том, где будет музей, когда будет, какой он будет и почему бы не запустить рекламу на телевидении. Серьезным, доверительным, громким голосом я отвечал первое, что приходило в голову, стараясь придать ответам больше убедительности.

То и дело напарываясь на отдельные взгляды, полные ненависти, я с опаской ожидал других вопросов и высказываний – гневных и злобных. Но их, к моему искреннему недоумению, не появилось. Видимо, перевес оказался на стороне положительно воспринявших предложение пассажиров, а противники просто побоялись высказать противоположную точку зрения.

В каждом следующем вагоне история повторялась. Раз за разом я добавлял в свою речь новые детали, которые только подогревали интерес слушателей. Да что там интерес?! В последнем вагоне я и сам уже практически верил в каждое произнесенное слово. Поднялся такой ажиотаж, что тетечка, к счастью быстро сообразившая, что мне нужна помощь, буквально вырвала меня из цепких рук потенциальных спонсоров и выволокла на платформу.