Алекс Белл - Мировое правительство

Наконец, двери распахнулись и в зал вошли несколько человек в смокингах в сопровождении обслуги и переводчиков. Англо-американская банковская делегация должна была прилететь в Кёльн из Парижа еще рано утром, но рейс из-за погоды отменили, и они добрались в Кёльн на поезде лишь поздно вечером. Главным в ней был Норман Монтегю, уже много лет управлявший Банком Англии. Это была весьма колоритная, отчасти даже экстравагантная личность – в душе он считал себя, скорее, человеком искусства, чем бизнеса, и даже в свои шестьдесят больше походил на успешного художника или театрального режиссера: носил приталенные костюмы, небольшие круглые шляпы и белые шелковые рубашки свободного покроя с непременной бабочкой на шее. В его устах всегда была готова тонкая британская острота в любой ситуации. В роли главного английского банкира его образ, особенно в ту эпоху, был столь непривычен, что несколько лет назад в империи его даже признали «человеком года». Монтегю был «смотрящим» за всеми частными английскими банками, поставленным на этот пост банкирским домом Ротшильдов – считалось, что он исполняет свои обязанности не только профессионально, но и артистично, имея «свежий» взгляд на любую проблему. В этот вечер он единственный в делегации представлял Британию – несколько его намного более молодых спутников были американцами. Среди них выделялись двое братьев Даллесов. Джон Даллес был главным юристом банка JP Morgan, а его светловолосый, в очках, младший брат Ален – его заместителем. Вскоре Ален Даллес сменит адвокатскую практику на дипломатическую карьеру, а спустя двадцать лет на посту директора ЦРУ станет главным идеологом «холодной вой-ны». Кроме Даллесов Нормана Монтегю сопровождали трое относительно молодых финансистов, также из банков с Уолл-стрит, но их имена, как и лица, никому ничего не говорили. Стоит отметить лишь, что одного из них звали Прескотт Буш: спустя много лет его сын и внук будут президентами США.

В свойственной ему артистической манере Монтегю галантно, но не без доли иронии раскланялся с хозяином особняка, почти по-отечески приобнял Шахта, с которым был давно знаком, учтиво поприветствовал немецких аристократов:

– Я знаю, вы специально придумали этот туман, чтобы мы опоздали и вы успели тут без нас обо всем договориться! Ну ничего, завтра утром небо по прогнозу должно проясниться, и мы снова будем на равных!

Пожимая руку фон Папену, Монтегю тут же сбросил с себя шутливость, склонил голову и сказал:

– Премьер-министр господин Макдональд в курсе нашей встречи, просил передать вам его глубочайшее почтение!

Затем он с обаятельной улыбкой обратился к неприметному человеку в шерстяной кофте, сидевшему с краю стола. Заочно они, разумеется, знали друг о друге, но виделись впервые.

– Норман Монтегю, Банк Англии, к вашим услугам!

Тот нервно поднял глаза на англичанина и тут же опустил их. Левой рукой он притронулся к подбородку, чуть потеребил аккуратный короткий ус над верхней губой и, наконец, сухо отчеканил:

– Гитлер. Адольф Гитлер. Национал-социалистическая рабочая партия. Рад знакомству.

Подняв бокал, фон Папен предложил тост от принимающей стороны:

– За взаимопонимание, дружбу, выгодный бизнес и правильную химию наших отношений!

Зарубежные гости одобрительно заулыбались, над столом весело зазвенели бокалы. Последняя фраза тоста была удачной: речь шла об огромном совместном бизнесе американцев и немецких промышленников. В 1925 году шесть крупнейших химических предприятий Германии – Bayer, Hoechst, BASF и другие – объединились в суперконцерн IG Farben, на который приходилось до трети всего германского экспорта. Формально он принадлежал правительству Германии и частным промышленникам. На самом деле контрольный пакет его акций еще пару лет назад, в самый разгар разрушительной экономической депрессии, был тайно продан американской корпорации «Дюпон» и все тому же банку JP Morgan: без их кредитов концерн бы уже давно просто рухнул. Разумеется, мировая общественность об этой сделке узнала лишь десятилетия спустя.

– Наши заводы помимо обычной химии могли бы производить также и немало первоклассной военной продукции. Но мы связаны по рукам и ногам жесточайшими ограничениями в военной сфере. Могут ли германцы надеяться на их смягчение или даже полную отмену?

Монтегю, как всегда, был дипломатичен:

– Для этого разговора нужны дипломаты и представители Лиги Наций, которых сейчас здесь нет. Но я уверен, что любые полезные и разумные вещи в жизни, включая отмену искусственных барьеров, всегда могут случиться. Многое – в ваших собственных руках, господа.