Марк Рабинович - Старость

–– Это тоже якорь – усмехнулся Сергей – Но только другой. Этот якорь держит меня в твоей стране. А того больше нет.

Я посмотрел на его нахмуренное лицо, не стал больше расспрашивать и перевел разговор на другую тему:

–– Как там товарищ Парфенов? Жив еще? – спросил я – Или он теперь господин Парфенов?

–– Зарезали товарища Парфенова в Бейруте, не успел он стать господином. Заигрался наш общий друг стравливая шиитов с маронитами, а они возьми, да и договорись. Было это еще в начале 80-х.

Не могу сказать, что я сильно расстроился. В этот момент в лесу завыл шакал, к нему тут же присоединился другой и третий. Концерт продолжался с полминуты и закончился так же внезапно, как и начался. Сергей посмотрел на экран телефона:

–– Восемь вечера. По нашим соседям из леса можно часы проверять. А не перейти ли нам теперь к делу?

Дело я постарался изложить сжато и, насколько возможно, без эмоций. Вот только у меня было серьезные сомнения насчет его желания поучаствовать в моей миссии. Ну совсем незачем было пожилому уже человеку покидать семью, детей и внуков и влезать по уши в сомнительную авантюру. Представьте себе мое удивление, когда он ответил коротким:

–– Согласен.

Наверное у меня был дурацкий вид, потому что он усмехнувшись, пояснил:

–– Надоело мне быть на старости лет нахлебником, да и в няньки я не гожусь. А тут какое-никакое, а дело.

Сергей был, пожалуй, постарше меня, но выглядел крепким стариком, отнюдь не старикашкой. Пожалуй, против такого спутника не возразила бы и моя Наоми, не говоря уже про Йорама. Но следовало все же кое-что проверить: тогда, в 73-м он был на другой стороне, хотя и сочувствовал нам. А кто он теперь и за кого он теперь? Меня насторожили предупреждения Йорама и я хотел бы убедиться, что в случае чего смогу рассчитывать на Сергея.

–– Как тебе эта страна? – спросил я его осторожно.

Мне вспомнилось, как этот вопрос задавали мне разные люди. Первым был, если не ошибаюсь, дядя Натан. Он знал по себе, что к нашей стране привыкаешь не сразу и не хотел, чтобы его внезапно обретенный племянник принимал скоропалительные решения. Тогда, в 73-м, мой процесс абсобрции протекал стремительно, как благодаря войне, так и благодаря моей Наоми. Помнится, я ему тогда ничего не ответил, а свой ответ он получил через пару дней, когда навещал меня в госпитале. Правда, я и тогда ничего не сказал, да он уже ничего и спрашивал. Теперь же была моя очередь спрашивать, и я ждал ответа.

–– Так себе страна – сказал Ингинен.

И опять он меня изумил. Так, на моей памяти, мог отвечать только человек по настоящему сросшийся с этим клочком земли между пустыней и морем. Мой собеседник, похоже, читал мои мысли.

–– Эта земля вначале заманивает и околдовывает – добавил он – И только потом начинают раздражать необязательность и вечные опоздания. Но тогда уже поздно – ты прикипел к ней и она стала твоей.

Ну и дела, подумал я, он же моего дядю Натана цитирует! Неужели они были знакомы? Хорошо, что хоть дороги не упомянул. Дороги у нас теперь вполне на уровне.

Я покидал Йокнеам вдохновленный перспективой спасать Хадассу вместе с Ингиненом, к которому испытывал симпатию еще со времен Войны Судного Дня. Начались предпоездные хлопоты. Для начала я уволился на работе, к огромному облегчению молодых инженеров, которые долго и с искренней радостью пожимали мне руку. Начальник выразил сожаление, и на одно мгновение мне даже показалось, что он искренен.

Потом пришла очередь некоммерческой организации, которая мне сразу не понравилась. Я вообще не доверяю некоммерческим структурам. И нас в стране их обзывают эвфемизмом "организация, созданная не с целью получения прибыли". Однако, в подобных конторах частенько крутятся такие средства, что какова бы ни была изначальная цель их создания, она давно была забыта, также как и принцип не получать прибыли. И порой не совсем понятно, чем эти подозрительные структуры на самом деле занимаются. Вот и в офисе этой неприбыльной конторы, занимающей пол-этажа в престижной высотке в центре Тель-Авива, не было заметно признаков бедности, породистая секретарша вызывала чувство неполноценности, а прилизанному менеджеру хотелось сказать какую-нибудь гадость. Сомнительная контора носила претенциозное название "Всеобщая Справедливость" и одно это вызывала подозрение в том, что здесь не пахнет ни справедливостью ни всеобщностью. Импозантный менеджер принял меня подозрительно легко и так же подозрительно легко согласился спонсировать нашу "гуманитарную миссию". Мне даже был предложен некоторый аванс. Правда за все эти блага пришлось расплачиваться, выслушивая невразумительные объяснения насчет весьма благородных, но не совсем ясных целей и задач "справедливости". В конце концов, я остановил этот поток красноречия, поинтересовавшись источниками такого щедрого финансирования. К моему удивлению, он не стал размусоливать, а ответил кратко: