Виктор Черняк: Тонкий слой лжи

Она услышала, как в спальне мужа что-то грохнуло и в ту же минуту, то ли из-за того, что нарушили ее покой, то ли прошла минутная слабость, подумала: «Боров! Всю жизнь испоганил. Ничего, еще посчитаемся!».

Утром, когда Хай заглянул в спальню жены, она спала, на губах играла злая усмешка, будто жертва наконец-то нашла управу на смертельного врага и теперь предвкушала его муки.

На работе Бакстер просмотрел бумаги, дал распоряжения, втянулся в текучку дел и провел время до обеда, ни о чем не думая и чувствуя себя в своей стихии. Созвонился с полигоном Маунтлавиния. Испытания прошли успешно. Узнал, раскупаются ли их системы за границей и надежно ли спрятаны концы, успокоился, когда его заверили: подставные фирмы не подведут. Полистал газету с фотографиями бородатых борцов против войн, среди демонстрантов попадались и вполне солидные люди в костюмах и при галстуках. Бог с ними! У шумливых бузотеров - свое дело, у молчаливого Бакстера - свое. И дела эти никак не связаны.

Манчини на два дня уехал в командировку - промазывать заказчиков, такие поездки президент называл маслёнками: чтобы дружеские контакты не заржавели, их надо протирать почаще! Отсутствие Билли казалось Бакстеру бесконечным, не с кем словом обмолвиться. Он добро улыбался сотрудникам, отпускал милые шутки, все как всегда.

Манчини появился внезапно, ворвался как смерч, кабинет ходил ходуном, дверь хлопнула. Билли стремительно направился к столу. Бакстер самому себе боялся признаться, что ждал появления Билли и боялся; Билли побуждал к действиям, делал отступление невозможным, его ухмылка не оставляла сомнений - придумал!

Билли вспорхнул на край стола, выудил из стакана карандаш, чтобы грызть, когда надо будет сосредоточиться, вывалил на Бакстера самые свежие новости: про сбыт, про курсы ценных бумаг, про перспективы расширения на внутреннем рынке и возможности экспорта, про компру на нужных людей, которую удалось раздобыть за гроши.

Бакстер не слушал, понимал, что Билли и не рассчитывает на внимание, просто хочет приглядеться, оценить настроение товарища, чтобы приступить к главному, из-за чего так блестели его глаза, а руки сновали туда-сюда, стремительно, как у хорошей буфетчицы на раздаче.

- Все работа и работа, - Манчини осадил себя, как лихой наездник скакуна, подмигнул, сделал вид, что внезапно осознал - от него ждут другого, кусанул карандаш, лукаво посмотрел на Бакстера. - Я там развлек кокардников. Чуть-чуть… Они, конечно, резвились в штатском, под каждым кустом им мерещились объективы. Пуганые вороны, - боятся: если засекут, понадобится делиться. Но дело в другом…

Бакстер приподнялся в кресле, давно привык к манере Билли заходить исподволь, приближаться к главному, не сразу, а кругами, сужая их от раза к разу все больше. Хаймен улыбнулся, любил рассказы о похождениях Билли, находил в них то, чего ему самому всегда не хватало: удаль поступка, бесшабашность, запах риска. Всегда удивляло: такой открытый, понятный Билли - откуда бы взяться секретам? - живет необыкновенной жизнью, полной опасностей, впрочем, скорее будоражащих, чем несущих подлинную угрозу, сюрпризов, чувственных радостей и необыкновенных людей, будь то мужчины или женщины.

Бакстер смотрел на друга и ловил себя на том, что сейчас понимает, как велика может оказаться симпатия одного мужчины к другому, понимает не разумом, а сердцем; хотелось, чтобы Билли, ставший ему братом, больше чем братом, всегда оказывался рядом, всегда говорил, безудержно распаляясь, может и привирая, даже наверняка, но такой ценой возвращая Хаймена Бакстера к настоящему и стоящему.

Билли рассказал о чудесном пляже, о купаниях, о добрых и чутких девушках, с которыми так легко, потому что они все понимают: тут как тут, когда нужны, и моментально исчезают, за минуту до того как станут в тягость; о плавании с маской и ленивых рыбах; о прелестях загара - увы, с солнцем они не так уж часто сталкиваются, все время находясь под защитой бетонных стен своего узилища.

Билли примолк, облизнул губы, несколько раз крутанул головой, как человек, у которого затекла шея и выпалил:

- Все это чепуха. Я там кое-что придумал.

Бакстера словно швырнуло к двери, проверил плотно ли прикрыта, крикнул в селектор, чтобы секретарь никого не пускала, предложил выпить. Билли уже носился по кабинету, его ладони казалось вот-вот задымятся, так ожесточенно потирал руки Манчини.

Бакстер проглотил выпивку сразу. Билли лизал край стакана, растягивая удовольствие.