Сергей Трахимёнок - Когда хвост виляет собакой

– Метрдотель поручил мне обслуживать вас в течение вечера.

Шолпан еще раз заглянула в меню и сказала:

– Пожалуйста, нарезку овощей и жаркое по-татарски.

– А почему не по-казахски? – улыбнулся Савва.

– Потому что такого блюда нет.

– Нет вообще или в меню этого ресторана?

– Нет вообще.

– А что будете пить?

– А что есть?

– В меню вложена винная карта, – подсказал официант.

– Красное бордо, – сказал Савва.

– Это твое излюбленное? – спросила Шолпан.

– Нет, просто под жареное красное мясо необходимо красное вино.

– Ты разбираешься в винах? Хотя да, ты же учился в столице.

– Хороший ответ, – сказал Савва, – я именно учился в столице, а не ходил по кабакам. И учился я в советские времена, да еще в эпоху тотального дефицита. Но кое-что усвоил, например, красные терпкие вина подаются к красному мясу. Белые – к курице и рыбе.

– Я уже удивлялась тому, что твой отец, технарь по образованию, позволил тебе учиться не по профилю… Это был твой выбор или акция протеста?

– Нет, все иначе, у меня в школе был классный преподаватель русского языка и литературы. Он меня этим и заразил. И я уже ничего больше не видел вокруг себя, да и в себе я видел только это.

Официант принес приборы, открыл бутылку вина, расставил бокалы, наполнил их.

Бордо действительно было терпким и сразу возбуждало аппетит. Приятное состояние опьянения охватило Савву. Тут принесли салат и жаркое по-татарски.

– Приятного аппетита, – сказал Савва. – Ас болсын, – по-казахски ответила Шолпан, – привыкай к будущему государственному языку.

Начали есть. Вскоре Шолпан поинтересовалась:

– А вино мы будем пить вслед за тостами или как приложение к мясу?

– А как Бог на душу положит, – сказал Савва, – но если второй вариант приятнее желудку, то первый – душе. Итак, тост за вами.

– Мы снова вернулись к официозу.

– Прости, автоматически получилось.

Шолпан подняла бокал на уровень глаз и произнесла:

– За элиту маленького, но гордого государства Елактау.

Она чокнулась с бокалом Саввы, а затем отпила немного вина из своего бокала. Оркестр, который появился в десять вечера и долго настраивал инструменты, наконец-то заиграл вальс.

– Кавалер, вы могли бы пригласить даму на тур вальса.

– Шолпан, – Савва впервые назвал ее по имени, – я не танцую вальс, а также быстрые танцы.

– Почему?

– Потому, что в детстве меня этому не научили.

– А танго?

– Ну, если оно будет белым, тогда все как в кино о гангстерах.

– При чем тут гангстеры?

– При том, что от такого предложения я не могу отказаться.

– Ну, тогда я подожду танго.

Шолпан поднялась из-за стола, подошла к музыкантам и что-то им сказала. И следующим танцем было танго. Савва топтался с Шолпан посередине зала, в месте, которое называется танцполом.

Закончился танец, Савва проводил девушку к столику. И только тут обратил внимание, что их фотографируют.

Внутренне выругавшись, Савва сел за стол. Настроение было испорчено. Он начал понимать, что фотографированием этот вечер не закончится.

К столику подошел официант и сказал на ухо Савве:

– Вас ждут в мужской комнате.

– Я сейчас, – произнес Савва и поднялся со стула.

Он пересек зал и вошел в коридор, в конце которого увидел того же человека с фотоаппаратом в руках. Сбоку шевельнулась портьера, и он почувствовал, что кто-то стремительно движется к нему. Савва едва успел поднять руки на уровень головы и тем смягчил удар. Но с ног его сбили. Затем он получил удар ногой по ребрам.

Опыт детдомовской жизни мгновенно вернулся к нему, и Савва свернулся калачиком, прикрывая голову руками. Но его больше не били, а вверху продолжалось какое-то движение, потом кто-то очень сильный поставил его на ноги. Савва открыл глаза. Перед ним на полу лежали молодой казах и фотограф, а Баян вытаскивал у последнего из аппарата пленку. После того как пленка была извлечена, Баян одной рукой поставил фотографа на ноги и наладил ему такого пинка, что тот пролетел коридором и скрылся за портьерой.

– А этого, – раздался голос Нуртая сзади Саввы, – мы возьмем с собой.

– Как вы здесь оказались? – спросил Савва.

– Стреляли, – произнес Баян.

– Завтра объясню, – ответил Нуртай, – а сейчас садись со своей дамой в машину, разъезжайтесь по домам – и не сопротивляйся, это приказ Ата-аги.

Утром сквозь сон он услышал фразу, которую никто не мог произнести в его квартире:

– Обстановка у тебя более чем скромная.