Аркан Карив - Операция 'Кеннеди'

— Я думаю, что Первый, как вы выражаетесь, потому и загрузил Матвея информацией, что, с его точки зрения, Матвей был уже трупом, когда ступил на Длинный остров. Тактика Шарлоты Корде...

При этих словах Биньямин посмотрел на меня вопросительно. Видимо, этот эпизод французской революции остался за пределами его школьной программы.

— Когда Шарлотта Корде пришла к Марату, то она сначала назвала ему имена всех влиятельных граждан своего города, которые участвовали в заговоре против Конвента. Предала всех своих товарищей и даже кое-кого из родных. А после этого у нее уже не было выбора, кроме как убить его, чтобы он, не дай Бог, не воспользовался полученной информацией. Я думаю, что Первому просто жалко было убивать Матвея. А после того как он ему столько всего рассказал, убийство стало уже не просто заметанием следов преступной авантюры, а большой государственной необходимостью в порядке защиты интересов национальной безопасности...

— Тонко, — кивнул Биньямин, — тонко, и очень в стиле Первого. Он действительно предпочел бы сдаться на милость обстоятельств и подчиниться высшей государственной необходимости, вместо того чтобы брать на себя бремя такого решения. Он сто раз это делал. Но тут уж я должен тебя заверить: Первый не отдавал распоряжения об убийстве Матвея. Более того, он отдал совершенно противоположный приказ: выпустить Матвея беспрепятственно и с острова Чунг Чау, и из Гонконга. Другой вопрос, что его приказов никто на Длинном острове давно уже не принимает. У головорезов Джибли — своя шкура, которую они сейчас спасают, убирая каждого, кто слишком много знал. Что бы там ни думал Первый номер и что бы он им ни приказывал. Матвей еще не успел дойти до пристани, когда они уже взорвали катер на рейде, убили нашего несчастного Хонга и его матросов. Надо сказать, что твой друг спутал им все карты, когда его не оказалось на том катере. Но они, к сожалению, довольно скоро поняли свою оплошность: Матвей только еще высадился с парома на Сентрале, а они уже снова за ним охотились. Он правильно догадался не ехать в аэропорт, потому что там его ждали. Но полностью исчезнуть от них ему не удалось. К ночи они выследили его в пансионе, где он снял комнату...

Я все это читал в репортаже Матвея, но перебивать не хотелось. Тем более что с этого места рассказ подошел вплотную к событиям, которые не попали в статью.

— Матвею повезло, что его в тот момент в пансионе не было. Но после этого эпизода он уже лег на дно весьма основательно. Манекенщица, о которой ты читал в начале репортажа, спрятала Матвея у своих друзей в университетском общежитии на Новых Территориях, и там он написал все то, что ты перевел. Классный перевод, кстати.

— Спасибо... — тут я вдруг осекся. — Постойте, а откуда вы знаете, какой я сделал перевод?

— Оттуда же, откуда это знает БАМАД. На следующий день после покушения их люди включили подслушивающие устройства в редакциях всех газет и информационных агентств, в квартирах всех популярных корреспондентов телевидения и радио, чтобы засечь любую возможную утечку информации. Именно так они засекли Маркмана. Нам пришлось поставить на все их линии прослушивания отводы и ретрансляторы, чтобы иметь ту же информацию одновременно с ними. Можешь себе представить, сколько красных лампочек позажигал твой разговор с Шайке Алоном сегодня утром...

— Так вот почему БАМАД и ваши люди попали в "Мевасер" почти одновременно...

— Наши попали туда даже раньше. Но они же не знали, что у тебя во дворе стоит машина. Они ждали снаружи, на проходной, а люди Джибли заехали с заднего двора.

То есть люди Джибли успели выяснить номер моей машины, а ЯМ не успел, отметил я про себя. Силы добра отличаются в этой истории еще большим раздолбайством, чем их противники. А жаль, иначе б рожа моя целее была. Но все же они пока выиграли — по крайней мере, тот раунд, который прошел в гарнизонной тюрьме Шнеллер... Так что жаловаться грех. Вслух я этого, конечно же, не сказал.

— Почему вы выбрали для этого репортажа именно Матвея, — спросил я, попивая еще не остывший кофе и понимая, как сильно мне не хочется обсуждать наши дальнейшие действия, — почему не обратились в ивритскую прессу?

— Я же уже объяснил, — с некоторой досадой сказал Биньямин, — во-первых, слежка за ивритскими изданиями сейчас такая, что любое наше обращение вызвало бы ответную реакцию в тот же день. Во-вторых, мы — не Авив Гефен, мы не можем вильнуть жопой и вызвать сенсацию. Нашу информацию любая ивритская газета отправилась бы перепроверять в том же самом БАМАДе. Если бы кто-нибудь из них вообще решился на подобную публикацию. Ты же говорил с Алоном и видел сам, что эта сенсация оказалась ему не по зубам. Истеблишмент — это страшная сила, он может засекретить все, что ему неудобно. Русская пресса в определенной степени — вне истеблишмента. Помнишь список депутатов кнессета, которые получали деньги от КГБ?