Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— Короче говоря, Джексон, вам и вашим товарищам умышленно прививали подрывные идеи против нашего монархического строя.

— Вы спрашиваете меня, о чем он говорил. Я отвечаю на ваш вопрос…

— Но так или иначе на вас оказывали влияние?

— Я понимал суть его мыслей.

— В чем же состояла эта суть?

— В том, что известная нам комбинация установившегося порядка, монархии и правительства, действующая по принципу «разделяй и властвуй» путем искусного манипулирования классовыми предрассудками, не является больше эффективной политической системой для пятидесятимиллионного комплекса, называемого Великобританией, если она вообще когда-нибудь являлась таковой.

Прокурор тяжело вздохнул, и ему невольно пришла в голову мысль, что он недооценил невзрачно выглядевшего бывшего солдата.

— Таким образом, — спросил он наконец, — вы действовали, исходя из предположения, что Вайатт и группа недовольных смогут сделать что-то в сторону улучшения?

— Результаты говорят сами за себя.

Господин Федерстоун поблагодарил в душе его светлость судью, когда тот заметил, что, пожалуй, наступило время второго завтрака.

Однако в спокойной и уютной обстановке своего кабинета в палате лордов, сбросив красную мантию и личину Радэмантэса, верховный судья Англии меньше всего чувствовал себя расположенным к завтраку. Его сознание назойливо сверлила мысль, что он постарел, устал и испытывает глубокое разочарование оттого, что ему суждено быть судьей в мире, который он перестал понимать. Легкий сухой херес не оказал никакого воздействия на его аппетит и не успокоил нервов. Отпив несколько глотков, он вздохнул и откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на возвышавшуюся перед ним кипу протоколов свидетельских показаний на огромном письменном столе. Ужасная головная боль. Все эти проклятые плывущие огни живо напоминают о пронизывающих до костей, пахнущих Темзой сквозняках. Надо же было выбрать такое место для суда, черт бы побрал эти традиции… Огромный средневековый сарай… И опять этот Хартфиш. Этот стряпчий по темным делам… инспектор судебного правопорядка… И даже он, верховный судья Англии, никак не мог воспрепятствовать этому. Хартфиш неожиданно стал весьма влиятельной персоной. Ему нет еще и сорока пяти, а он уже генеральный прокурор. Его светлость оказался свидетелем того, как из ничтожества он превратился в высокопоставленную персону. О каких бы чрезвычайных полномочиях ни запрашивал он правительство, они всегда предоставлялись ему. И его светлость оказался бессильным воспрепятствовать этому от имени правосудия или как-нибудь еще. Ему самому повезло, и он вышел из этого дела невредимым. Конечно, они и не могли тронуть его, но критика в его адрес была… Юристы сомкнули свои ряды, и им оставалось только бормотать слово «реформа». В конечном счете лорд-канцлер, старый друг по Итонскому колледжу, публично заявил, что «верховный судья превосходно выполнил свою деликатную миссию, оставаясь на посту в течение всего смутного периода. Какова бы ни была система и к чему бы она ни стремилась — к законному или незаконному, — закон и порядок следует поддерживать. Это важно и необходимо настолько же, насколько важно и необходимо непрерывно снабжать население газом, электроэнергией и водой».

Его светлость почувствовал себя немного лучше. Он даже готов был снова столкнуться лицом к лицу с непонятным миром, с завтраком и с тем, что в дверь его кабинета кто-то постучал.

Как выяснилось, стучал Хартфиш. Его появление во всех отношениях могло быть только неприятной неожиданностью. Весьма странные очки, студенческая бледность, безукоризненный адвокатский черный костюм придавали генеральному прокурору зловещий облик. Он прошел свой профессиональный путь как предприниматель, намеревающийся отомстить своему противнику. Его манера держаться была обманчиво-почтительной.

— Ну как, Джон?

Его светлость из деликатности сдержался.

— Я хочу попросить вас не начинать каждый разговор со мной словами «ну как, Джон».

Эдвард Хартфиш улыбнулся, сел на стул и, наливая себе из графина почти полный стакан хереса, мысленно согласился помнить об этой просьбе.

— Вы выглядите рассеянным.

Его светлость раздраженно махнул рукой.

— Вы же были в суде сегодня утром.

— Ну и что?

— Тогда вы слышали, как этот дурак Федерстоун окончательно запутал перекрестный допрос Джексона.

Хартфиш задержал стакан с хересом на полпути ко рту. Лицо его выражало крайнее удивление, брови изогнулись дугой.