Александр Макколл Смит - Отдел деликатных расследований [litres]

– Может, вы подумаете, что я – невежественный человек, но я не знаю, что такое метонимия.

– Я вовсе не думаю, что вы – невежественный, – попытался успокоить его Ульф.

– У меня нет того формального образования, какое есть у вас, – продолжал Блумквист. – Я знаю, что вы закончили университет. У меня этой возможности не было.

Ульф сглотнул. Он был ужасно смущен; он вовсе не хотел заставить Блумквиста почувствовать себя ущербным – но именно этого и добился. Не надо было ничего говорить насчет метонимий – это было совершенно бесчувственно с его стороны. Чего еще он мог ожидать – старший следователь Отдела деликатных расследований разглагольствует о метонимиях перед сотрудниками оперативного состава? Ульф никогда бы сознательно не стал выставлять напоказ свое превосходство в знаниях – это было противно самой его натуре.

– Я и сам не знал о метонимиях, – поспешно сказал Ульф. – То есть до недавнего времени. Потом я о них прочитал.

Блумквист смотрел в окно.

– А я подумал, вам о них в университете рассказывали.

– Нет, не рассказывали. Понимаете, я изучал криминологию. И философию немного.

Блумквист продолжал глядеть в окно.

– У меня никогда не было возможности изучать философию.

Ульф не сводил глаз с дороги и с машины, за которой они следили. У него появилось ощущение, что Блумквист вот-вот нырнет в пучину жалости к себе, и не видел, почему он должен этому потворствовать. Жалость к себе – довольно неприглядная штука, и Блумквисту не пойдет на пользу, если его в этом поощрять.

– Это вы зря, Блумквист, – отрывисто бросил он. – Изучение философии доступно каждому, в любое время. Есть множество курсов, на которые вы можете записаться. Философию, знаете ли, можно изучать даже онлайн.

– У меня недостаточно хороший английский, – проворчал Блумквист.

– Есть курсы и на шведском, – возразил ему Ульф. – Их полно. Чтобы изучать философию, английский вам не понадобится. – Он немного помолчал. – Хотите попробовать записаться на какие-нибудь из этих курсов? Вы можете стать очень и очень знающим человеком, как вы думаете? Скоро будете мне Аристотеля цитировать, а, Блумквист?

– Не очень помню, кто это такой, – ответил Блумквист.

– Такой греческий философ, – пояснил Ульф. – Он жил… – Тут он замялся. Когда же жил Аристотель?

Блумквист повернулся и посмотрел на него.

– Когда? – спросил он. – Когда жил Аристотель?

– Боюсь, я не знаю, – ответил Ульф. – Но очень давно.

– Ладно, – сказал Блумквист. – А что такое метонимия?

– Слово, которое мы используем для обозначения чего-то другого, в переносном смысле. Например, если вы скажете: «Белый дом испытывает давление», то будете иметь в виду, что кто-то давит на правительство, которое работает в этом доме. Это и есть метонимия [19] Объяснение Ульфа касается скорее метафоры, чем метонимии. Метонимия имеет несколько более узкий смысл: распространение значения с одного явления на другое, близкое или родственное ему (в отличие от более свободной метафоры). Например, у Пушкина: « Служить и угождать для власти, для ливреи …» – ливрея (одежда слуги) здесь – метонимия службы. .

– Так почему нам не надо туда двигаться? – спросил Блумквист.

– Куда?

– Ну, в то место, куда, вы сказали, нам не стоит двигаться. В метонимию.

Руки Ульфа, лежавшие на руле, непроизвольно сжались.

– Давайте не будем больше касаться этого предмета, – ответил он. – В метафорическом смысле.

Блумквист поджал губы.

– Я тут думал об этих нудистах, – сказал он. – Как считаете, что заставляет людей избавляться от одежды, господин Варг?

– Думаю, им хочется вернуться к более естественному состоянию бытия, – ответил Ульф. – В конце концов, одежда – это не так уж удобно.

Блумквист улыбнулся.

– Я тут только что вспомнил кое-что, – продолжал он. – Когда я был маленьким, у нас была одна игра – мы представляли себе людей без одежды. Учителей в основном. Кто-нибудь говорил шепотом: «В ванной», – и это был сигнал нам всем представлять себе учительницу без одежды. Тут мы все, конечно, начинали смеяться, а учительница говорила: «Над чем это вы, ребята, смеетесь?» – и, естественно, мы не могли сказать ей, в чем дело. Было очень смешно.

Ульф поднял бровь.

– Дети, – сказал он. – Все мы когда-то вели себя по-детски.

– Кстати, – продолжал Блумквист, – я это все еще иногда делаю. Это очень помогает.

– Представляете себе людей без одежды? – Ульф не мог скрыть своего удивления.