Александр Макколл Смит - Отдел деликатных расследований [litres]

Ульф, сидя рядом с Анной, шептал ей на ухо:

– О господи, о господи, о господи!

– С ним все будет хорошо, – прошептала она в ответ. – Посмотри на своего друга Ларса – он сам сейчас заплачет.

Ульф глянул на Ларса – который посмотрел на него в ответ. «Что же это был за лес? – подумал Ульф. – Что за место? Какая поляна?»

Суд не занял много времени. Согласно несостязательной процедуре, принятой в шведском праве, адвокату, представлявшему интересы Хампуса, было не обязательно произносить пространные речи – задача, по возможности, смягчить приговор лежала на прокуроре и на судье, который задавал какие только можно вопросы, стараясь выставить Хампуса в положительном свете.

Таким образом, когда Хампусу дали наконец слово, почва была подготовлена в полной мере.

Хампус вынул из кармана пиджака листок бумаги и начал читать. В зале стояла полная тишина; был слышен только звук его голоса. Никто не двигался, не перешептывался, не перекладывал бумаги. Все глаза были устремлены на маленькую фигурку, одетую в строгий серый костюм детского размера – и все равно штаны собрались у него на щиколотках гармошкой, потому что они были ему слишком длинны.

– Я понимаю, что я совершил, – начал Хампус. – Я сорвался, потому что все вокруг, казалось, было против меня. Я очень сильно об этом жалею. Я был зол на господина Густафссона, потому что он смеялся надо мной и потому, что один человек обращал на него внимание, а я надеялся, что внимание обратят на меня. Никто никогда меня не любил. Никто никогда не чувствовал в моем обществе ничего, кроме смущения. Никто мне никогда не звонит и не зовет выпить кофе. Смех – насмешки – оставляет осадок. Люди этого не понимают, но это так. Те, кто смеется надо мной, будут смеяться и над теми, кто рядом со мной. Так уж они устроены.

Я говорю все это не для того, чтобы вызвать жалость. Мне ваша жалость не нужна. Я говорю все это только потому, что я очень стыжусь того, что сделал, и хочу, чтобы вы поняли – я не тот человек, который нападает на других людей с ножом. Это не я – во всяком случае, я так о себе не думаю. Вот почему я должен был все объяснить.

Я готов принять наказание. Я его заслуживаю. Я пришел сюда не для того, чтобы это оспорить.

Я прошу господина Густафссона простить меня за то, что я совершил. Не знаю, сможет ли он, но, если он найдет в себе силы это сделать, я буду очень, очень счастлив. Мне очень жаль. По-настоящему жаль.

Он сел.

Судья по очереди посмотрел на заседателей, сидевших рядом с ним, – они, казалось, не могли найти слов. Мужчина поправил галстук; женщина не сводила глаз с потолка. Внизу, в зале, Ларс теребил манжеты своей рубашки. Потом искоса, вполоборота глянул на Ульфа.

«Что это был за лес?» – подумал Ульф.

Судья откашлялся.

– Общественные работы, – провозгласил он. – Двести часов общественных работ. Вот и все, что я намерен сказать.

Судья встал. Двое его заседателей на мгновенье смешались, но потом тоже поднялись на ноги – как и все остальные, присутствовавшие в зале суда. Хампус, явно не зная, куда себя девать, поглядел на своего адвоката; тот покачал головой и тихо ему что-то сказал. Хампус кивнул.

Заседание закончилось так быстро, что у Ульфа с Анной, когда они вернулись в контору, до беседы с Бим оставался еще целый час – час, который следовало как-то убить. У обоих накопилось несколько писем, на которые нужно было ответить; у обоих категорически не получалось сосредоточиться на этой задаче. В конце концов Ульф встал из-за стола, потянулся и заявил:

– Кафе.

– Превосходная идея, – отозвалась Анна и решительным движением захлопнула ноутбук.

Карл, сидевший напротив, за своим столом, многозначительно посмотрел на часы.

– Что, поздний обед? – осведомился он.

Но Ульфа было не так-то просто сбить с толку.

– Нет, перерыв на кофе, – ответил он.

Эрик покосился на Карла. Конечно, письмоводителю (третий разряд) не стоило подвергать сомнению действия следователя (седьмой), но поскольку первым заговорил Карл, равный Ульфу по рангу, он почувствовал, что тоже может присоединиться к разговору.

– Хорошо, когда можно в любой момент устроить себе перерыв. Я бы тоже от такого не отказался.

Ульф ему улыбнулся:

– Ты тоже можешь устроить себе перерыв, Эрик.

– Ты же прекрасно знаешь, что нет, – резко ответил Эрик. – Ты знаешь, что у меня только третий разряд и что у канцелярии существуют на этот счет строгие правила.

Анна решила покончить с этим спором.