Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

— Факты таковы, что федеральные войска не расстреливали демонстрантов на химическом комплексе в Колорадо-Спрингс. Никто из манифестантов не был убит, никто из них не был ранен. По моему личному распоряжению войска были отозваны оттуда, чтобы избежать кровопролития, и комплекс был передан в распоряжение протестовавших демонстрантов.

В зале воцарилась гробовая тишина. Он услышал сзади покашливание и догадался, что это был Де Янг. Вагонер, сидевший с делегацией Калифорнии, пристально смотрел на президента, на его лице был написан ужас. Полная женщина, находившаяся рядом с Вагонером, приложила руки ко рту так, будто ей сейчас станет плохо. Тогда кто-то из делегации Аризоны выкрикнул: «Докажите!».

Уитмен вскинул руку в сторону экрана и тот засветился. На экране появилось административное здание из красного кирпича, демонстранты, заходившие в него и выходившие на улицу, несколько групп гражданских лиц, сидевших на лужайке. Солдат нигде не было видно.

«Теперь мне осталось лишь воздать должное истине», — подумал Уитмен.

— Преступление было запланировано, причем планы вынашивались на протяжении нескольких месяцев. С прискорбием могу отметить, что многие из делегатов съезда были вовлечены в эти планы. Я еще больше сожалею о том, что много достойных граждан, включая и делегатов данного съезда, погибло в ходе реализации коварных замыслов. Наша страна, сталкивающаяся с серьезными проблемами, но тем не менее остающаяся нашей страной, оказалась перед опасностью неизбежной катастрофы по вине одного человека, которым движет высокомерие и тщеславие.

На экране появилась группа людей, в числе которых были Ливонас, полковник Карлсон, несколько десантников и еще двое военных в обычной армейской форме, которых президент на знал.

Уитмен повернулся к Де Янгу, сидевшему сзади. Он подошел к самому микрофону, чтобы его слова услышали все.

— Губернатор Де Янг!

Голос президента прогремел на весь зал, и он догадался, что кто-то в операторской прибавил громкость.

— Я обвиняю вас в измене Соединенным Штатам Америки! В убийствах, в заговоре против народа нашей страны.

Де Янг с перекошенным от ярости лицом вскочил со стула.

— Вы лжец, Уитмен! Вы…

Уитмен бесстрастно наблюдал за тем, как двое из руководства съезда стали призывать Де Янга к порядку, затем посмотрел на гигантский экран, висевший над сценой.

— Давайте, губернатор, послушаем, что действительно произошло на химическом комбинате. Послушаем тех, кто там был!

На экране Ливонас представил майора Томпсона, гортанный голос которого заполнил зал заседаний. Делегаты услышали подробное изложение событий. Кое-какие детали были упущены, но сказанного было достаточно, чтобы доказать виновность Де Янга.

— Что планировалось предпринять на химическом комплексе, майор?

Гневный голос Ливонаса эхом отозвался в зале. Майор начал отвечать, дрожа от волнения.

— …И тогда я вызвался командовать федеральными войсками на комплексе… Мы направили провокаторов в толпу, чтобы они выстрелили в солдат, а я должен был приказать подчиненным мне солдатам открыть огонь по демонстрантам… вот именно, господин Ливонас, по толпе…

Теперь уже гневные возгласы слышались из зала, причем со стороны делегатов как от восточных штатов, так и от западных.

— …Да, господин Ливонас, полковник Хевит разместил на крыше крекинговой башни снайперов, чтобы они ответили на выстрелы провокаторов в случае, если находившиеся под моим командованием солдаты отказались бы выполнить приказ и стрелять в толпу… Да, господин Ливонас, полковник Хевит говорил мне о том, что губернатор Де Янг отдал распоряжение о направлении сюда подразделения полиции штата Калифорния… Именно поэтому, господин Ливонас, я понял, что губернатор стремился к жертвам среди демонстрантов…

Тут зал всколыхнула волна гнева. Уитмен отступил в сторону, чтобы делегатам лучше было видно Де Янга, который вскочил со стула. Лицо его стало бледным, глаза нервно бегали, лихорадочно выискивая в толпе своих бывших сторонников.

— Измена! Измена! Арестовать изменника!

Уитмен дождался, пока крики прекратились, а Де Янг опустился на стул. Тогда президент вновь занял место на трибуне, чтобы выступить с заявлением, призывающим всех к единству.

Заключительная фраза лаконичной речи президента выразила все существо пережитого страной момента: «Одна неделимая нация»…