Сергей Кредов - Тринадцатая ночь. Роман-гипотеза

В их дружбе – насколько могли дружить будущие штирлицы, еще не ходившие вместе в разведку, – лидерство принадлежало более жесткому Владиславу. Егор постепенно стал усваивать его мимику, интонацию. А однажды – зря, что ли, собирался учиться на актера? – попробовал шутки ради в него перевоплотиться. Он без особого труда освоил походку приятеля – с опорой на носок, словно по борцовскому ковру, раскачивая в такт ходьбы правой рукой. Надел водолазку, темный костюм… И впору выяснять, кто их общий папа – то ли Брасов, то ли Пешков – и при каких обстоятельствах это произошло.

Грех было не использовать такое открытие на практике.

Брасов считался хорошим спортсменом, но плавал он слабенько – Пешков пару раз сдал за него нормативы в бассейне. Зато Брасов как-то подменил его на экзамене по языку. Кульминацией их игры «друг в друга» стало важное для будущих разведчиков испытание. Группе Брасова предстояло продемонстрировать навыки освобождения от наружного наблюдения. Задание заключалось в том, чтобы во время блужданий по городу спокойно, без беготни скрыться от внимания наружки, заложить «контейнер» в указанном месте и вернуться на базу. Произошло следующее. Брасов зашел в магазин, затем вышел оттуда, увел за собой группу наблюдения. Вскоре из магазина появился другой Брасов (настоящий) и отправился выполнять намеченное. Как «контейнер» оказался в положенном месте, никто в результате не понял.

Именно после этого случая друзья решили, что трюки с переодеванием пора заканчивать. Как отнесется к ним начальство, если прознает? С одной стороны, ребята творческие, с выдумкой, с другой – налицо обман руководства, неискренность, что в разведке сурово осуждается. Вполне вероятно, что одного из «двойников» отчислят из разведшколы, чтобы не создавать ведомству проблему. Или, напротив, придумают какую-нибудь хитроумную комбинацию с использованием обоих, но кого-то из них и в этом случае «спрячут». Приятели предпочли не искушать судьбу. Пешков стал носить легкую небритость и очки в толстой оправе – зрение у него действительно начало портиться. Вскоре их расселили в разные комнаты. А затем жизнь и вовсе разбросала Влада и Егора, и о том, что были они когда-то «двойниками», забыли даже их старые товарищи.

Период их тесной дружбы длился около полугола.

Карьера в разведке у обоих складывалась не слишком удачно. Не было ни у того, ни у другого «волосатой лапы» в руководстве ведомства. Они имели репутацию крепких середнячков. Лукин завис в социалистической Германии. А какой там простор для разведчика? В ГДР прекрасно работала «Штази», на долю послевоенных штирлицев выпадали писанина, отчеты, аналитика, за которую обычно выдавалась компиляция статей из местной прессы. Примерно так. А точно кто знает? Пронин с его французской специализацией, вернувшись из командировки в Африку, застрял на майорской должности. В какой-то момент он вполне смирился с тем, что с такой фамилией дальнейшего хода ему и не будет. «Как-как? Майор Пронин? – давились со смеху начальники, когда он являлся к ним с докладом. – Точно, Пронин, майор… Ну, брат, развеселил!»

Когда Лукин в начале 1990-х вдруг резко пошел в гору, став одним из руководителей Питера, Пронин находился во второй заграничной командировке – опять в Африке. Затем Лукин ушел в тень, перебрался в Москву, и там началось его второе – фантастическое восхождение к вершинам власти. Директор ФСБ, премьер-министр, преемник, президент Российской Федерации. Тогда родилась шутка: «Как много зависит от одной буквы! Человек с фамилией Пукин никогда не стал бы президентом России».

А человек с фамилией Пронин не станет даже подполковником, его замаринуют в майорах, – невесело думал Георгий Васильевич.

Он стал подполковником. И тут же вышел в отставку, незадолго до дефолта 1998 года. Вместе с такими же, как он, отставниками создал юридическую фирму. Ее назвали «Тесей» – таким был псевдоним Пронина в период его работы в Африке.

В 1999 году фирма резко пошла в гору. Этому предшествовали события, о которых речь впереди.

– Какие мои навыки тебя интересуют? – спросил Георгий Васильевич. Обращаться к Лукину на «ты», как раньше, оказалось легко – легче, чем он ожидал.

– Театральные. Другие тоже понадобятся, – не спешил раскрывать карты Владислав Владиславович.

– Я должен где-то изобразить президента Российской Федерации?

– Верно. Только не «где-то», а в прямом эфире перед многомиллионной аудиторией. Или в тебе актер погиб окончательно?