Константин Чернецов - Крым бандитский

…Весть об исчезновении Рауля и слухи о том, что он убит (по-видимому, информация просочилась из того же райотдела милиции), заставили Гуню принять дополнительные меры предосторожности. Обычная больница (время спецпалат с решетками, козырьками и надежной охраной еще не пришло) никак не гарантировала безопасности, авторитет это наконец-то понял и, едва немного оклемался, отдал необходимые распоряжения. И вот на десятый день после покушения, 9 апреля, верные капо вывозят Гужева из больницы домой, на Украинскую, 8, где уже отремонтирован гараж и организовано круглосуточное дежурство боевиков.

У классической мафии это называется, кажется, «лечь на матрасы».

Через неделю, 16 апреля, когда напряжение несколько спало и в доме Гужева находились только он сам, его жена Татьяна и Бес, в половине пятого утра залаяла сторожевая собака. Караульный в эту смену Вася Бесик выглянул в окно и увидел Хрипанюка, опального наперсточника, с ружьем подбирающегося к дому; в полутьме виднелось еще несколько не менее впечатляющих фигур. И хотя Бес не успел их ни опознать, ни разглядеть, кто чем вооружен (впоследствии на суде это был один из неубойных козырей защиты), в целом намерения нападающих были ясны.

«Тревога!» — закричал Бес и растолкал спящих. Кто-то из Гужевых оповестил милицию, с которой существовала договоренность о помощи (отключить Гунин телефон у налетчиков еще не хватало квалификации).

Тут же раздались два взрыва — рванули граната «ф-1» и ручная бомба-самоделка, брошенные с полутора десятков метров, но особого ущерба не нанесшие. Затем нападавшие открыли огонь из карабинов и пистолетов по окнам дома. Силы были явно неравны, при желании уже через несколько секунд можно было вышибить двери, но спустя несколько минут, когда еще никто в дома не был задет пулями, раздался вой милицейской сирены, и нападавшие ретировались.

Уйти удалось не всем — в 300 метрах от дома Гужева был задержан Олег Дзюба с обрезом старого армейского карабина (калибр 7,62), заряженным пятью боевыми патронами; его арестовали и препроводили в СИЗО.

По делу было собрано достаточно доказательств, и суд принял его к производству. Далее начинались очередные «странности Фемиды». Суд откладывался и откладывался, свидетели по два-три раза меняли показания, исчезали вещественные доказательства, изменяли показания и потерпевшие, так что в конце концов получалось, будто Дзюба из несуществующего карабина, но героически отражал нападение неведомых темных сил плечо в плечо с Гуней. В общем, все это напоминало гибрид Беккета с Гашеком и закончилось ничем. Причины, естественно, были — но о них в другой раз и в другом месте.

Скажем только, что Гужев следователю заявил, будто происшедшего не помнит, так как контужен, и, отлежавшись дома около трех недель, скрылся из города и, естественно, в суд явился не скоро.

Тем временем вторая партия «охотников на Гуню», люди Жирафа, продолжали готовиться к следующей операции. Но на этот раз любительство в подготовке дорого им обошлось. Очередная самодельная бомба, которую приготовил «на Гуню» и постоянно возил с собой Макаленок, внезапно сработала прямо в машине (кстати, это была та же самая «семерка» А10-66 КР, в которой Макаленок убил Манафова. Для любителей мистики вопрос — уж не дух ли убиенного Рауля постарался, спровоцировав взрыв, который разорвал в клочья Макаленка и Сажня?). Недавний приближенный Гужева Сажень к тому времени на беду свою перешел на сторону ай-петринцев.

До конца года наступило относительное затишье. Гуню навели на мысль, что истинным, главным и чуть не единственным врагом его был неудавшийся бомбист Макаленок и теперь особо опасаться нечего, поэтому авторитет вернулся в город. Давал «правильные» показания местным служителям Фемиды, вяло пытавшимся осудить Дзюбу. Вроде бы всерьез «помирился», что стало сенсацией в городском криминалитете, с Саханом, который на время принудительной изоляции Дзюбы возглавлял его бригаду. Все-таки чувствуя приближение новых времен, Гуня договаривался о производственном сотрудничестве (производственном в прямом смысле — о перепрофилировании не слишком рентабельного бандитского кафе в дальнем конце Севастопольской в колбасный цех) с Виктором Башмаковым, о нем еще будет сказано ниже. В общем, жил.

Жил и, несколько внимательнее проанализировав ситуацию, наконец-то вроде бы вычислил, кто есть кто, и стал готовиться к расправе с Жирафом, которого, в отсутствие Дзюбы, считал (небезосновательно) врагом номер один.