Алексей Троненков - Шагнуть в пропасть и полететь…

Помимо своей воли Сергей все чаще и тщательней обмусоливал эти планчики — пнуть клубочек в нужном ему направлении и снова зажить полноценной, полной опасностей и непредсказуемости жизнью…

С другой стороны, совсем в глубине витала подлая мыслишка, а тем ли делом он занимается? Что он будет рассказывать Сашке о своей жизни, кроме красочных повествований явок, чистки оружия, зубрежки кодов и шифров! Разумеется, когда придет время… Что он сможет передать ему, кроме умения так обхитрить человека, чтобы он полностью раскрылся перед тобой и выложил всю известную ему секретную информацию; как вырвать свою жизнь из лап дьявола и при этом дать хорошего пинка старухе с косой! А так называемые человеческие ценности? А те мечты, что…

— Ну, чудила афганская, странник хренов!

«Какого черта, за мной прилепился Афган!!» мысленно успел взвыть Стоцкий. Он не стал стремительно оборачиваться, возможно, именно этого и ожидали. Он как раз находился возле угла жилого дома, и из-за которого всегда можно получить приличный удар по безмозглой башке.

Вместо этого развернулся на девяносто градусов, спиной к открытому пространству сквера и держа в поле зрения угол дома и тех, кто был сзади.

Трое. Вроде бы незнакомые рожи, как показалось при свете не самого яркого в мире уличного фонаря. И вновь показалось, в отдалении мелькнул, словно приближаясь, серый бушлат, перекрещенный светящимися ремнями портупеи.

А из-за угла, как и предполагалось, показался еще один. Тот, который должен был бить. Их слабое звено. Потому как — один. Просто и даже примитивно. И прорываться надо было сразу, пока не объединились. Сергей прилично дрался, но если у каждого по куску арматуры, то спасует и Джеки Чан. «А ведь я даже ни одного его фильма не посмотрел!» напоследок удивил себя откровением. К месту и очень вовремя…

Он не стал ждать приближения тех троих для выяснения отношений. Шагнул к намеченной жертве, взметнул руки, имитируя удар, и с размаху зафиксировал свой ботинок между ног противника, там, где сходились вместе брючины. И когда, тот, охнув, стал заваливаться на бок, добавил другой ногой в физиономию. Раздавшийся хруст не сулил ничего хорошего обладателю резко закинувшейся назад головы, но Сергея уже не интересовали детали.

Метнувшись за угол, он помчался что есть духу по ночным дворикам, нисколько не стесняясь своего бегства.

Ага, помнится, в этом доме сквозные подъезды. Если, конечно, не заколотили…

Обернулся назад. Преследователи пыхтели метрах в пятидесяти. Видят его прекрасно. Ворвался в центральный подъезд этого длиннющего дома, преодолел подъем-спуск и пулей вылетел из противоположного выхода. До соседнего подъезда ему надо было успеть раньше, чем здесь окажутся «гончие». Дверь, рывок. А теперь, мягко, но быстро прикрыть ее. Есть!

Он услышал гулкий хлопок соседнего подъезда. И вновь длинный скачок к противоположной двери, так же мягко прикрыть ее, в два шага добраться до ограды детских яслей. Прыжок, захват, тело переброшено через металлические прутья и надежно укрыто в низких, но густых кустах акации. И затаиться. Не мальчик, в конце концов, чтобы кроссы давать и со шпаной юшку пускать.

Вот они. Вырвались из подъезда, словно пробка из бутылки шампанского. И озираются. То-то, идиоты! Нашли, за кем гоняться…

Они довольно быстро сообразили, с той стороны дома ему деваться было некуда — напротив возвышалась глухая стена местного Дома Культуры, напоминающего скорее рейхстаг образца мая 45-го, а в стороны тянется унылый и пустынный двор, где бегущего человека было бы видно в течение нескольких минут. С этой же стороны дома в некий пятачок сходятся несколько извилистых и затемненных тропинок, в том числе и та, по которой они домчались сюда. По любой из них Сергей мог давно скрыться. Несколько минут догоняющие осмысливали сложившееся положение, и зловещий мат огласил окрестности.

Дыхание восстановилось, и он уже с интересом рассматривал этих неудачливых Спидди-гонщиков. Определенно, незнакомые лица. Те самые трое. Значица, четвертого он вырубил довольно качественно. Убивец, блин.

Тяжелые сытые морды, обритые по последней российской моде. Выражения глаз не рассмотреть. Доведенные до престижной тучности тела, облаченные в нетленный «Адидас». Явная турецкая кожа заканчивает банальнейшую композицию «Новорусский перекур». Так что же им надобно было? Шпана, косящая под «братишек»? А иного объяснения и быть не может, если… если только не увязывать их с примелькавшейся ментовской формой. А он-то уж было подумал, премерзкая сценка во дворе забыта…