Йорн Хорст: Гончие псы

Когда он добрался до программы передач в конце газеты, студенты встали из-за стола. Они переминались возле двери, застегивая куртки. Самый высокий встретился взглядом с Вистингом. Вистинг улыбнулся и кивком показал, что узнал его.

– Выходной день? – спросил другой студент.

– Одно из преимуществ долгих лет на службе, – ответил Вистинг. – Работа с восьми до четырех и выходные суббота и воскресенье.

– Кстати, спасибо за отличное выступление.

Вистинг поднял чашку кофе.

– Приятно слышать.

Студенты хотели сказать что-то еще, но зазвонил телефон Вистинга. Он вытащил его, увидел, что звонит дочь, и ответил.

– Привет, папа, – сказала она. – Тебе уже из газеты звонили?

– Нет, – ответил Вистинг и кивком проводил направляющуюся к выходу троицу студентов. – А что? Что-то случилось?

Лине промолчала.

– Я сейчас в редакции, – сообщила она.

– У тебя разве не выходной?

– Угу, но я тренировалась в зале, а заодно и на работу зашла.

Вистинг отпил из чашки. Он узнавал в дочери свои собственные черты. Любознательность и желание всегда быть в центре событий.

– О тебе завтра напишут в газете, – сказала Лине и сделала паузу, прежде чем продолжить: – На этот раз они идут за тобой. Они открыли на тебя охоту.

Лине слышала дыхание отца в трубке. Она двигала мышкой по экрану, на котором светилась готовая к публикации статья о нем. Крупный заголовок и портрет.

– Статья о деле Сесилии, – объявила она.

– Дело Сесилии? – отозвался отец.

В его голосе звучала неуверенность. Он бы предпочел никогда не вспоминать об этом деле. Одном из самых сложных и болезненных.

– Сесилия Линде, – пояснила Лине, хотя знала, что отцу не требуется напоминание. Он был тогда молодым следователем, а дело об этом убийстве стало одним из самых громких дел десятилетия.

Она услышала, как отец сглотнул, и стук поставленной на стол чашки.

– И что же? – только и сказал он.

Лине подняла взгляд от монитора. Шеф-редактор вышел из новостной редакции и направился к лестнице наверх. Было время вечерней летучки, на которой собирались последние крупицы завтрашней газеты и окончательно решалось о том, какие материалы пойдут на первую полосу. Статья, которую подготовили о ее отце, занимала две страницы и, очевидно, как раз для первой полосы и предназначалась. Убийство Сесилии Линде читатели хорошо помнили, и даже сейчас, семнадцать лет спустя, оно пойдет хорошо.

– Адвокат Хаглунна направил ходатайство в комиссию по пересмотру дела, – продолжила девушка, когда шеф-редактор прошел мимо.

Отец хранил молчание. Новостной шеф-редактор сложил стопку бумаг и последовал за шеф-редактором наверх. Лине просмотрела статью еще раз. Вообще-то вопросов там было больше, чем ответов, и она понимала, что этот материал, скорее всего, окажется одной из целой череды статей, и не только в ее газете.

– Над делом работал частный детектив, – продолжила она.

– А при чем тут, собственно, я? – спросил отец, однако по его голосу она поняла, что он знает, что будет дальше.

Именно отец возглавлял расследование тогда, семнадцать лет назад. Со временем он стал выдающимся полицейским. Известным человеком, на которого можно возложить ответственность и которого можно использовать для того, чтобы привлечь к этой истории внимание.

– Они считают, что улики были сфабрикованы, – объяснила Лине.

– Какого рода улики?

– ДНК. Они считают, что полиция подбросила образцы ДНК.

Она будто видела, как пальцы отца сжимают стоящую перед ним на столе кофейную чашку.

– На чем это основывается? – поинтересовался он.

– Адвокат получил новые результаты анализов и считает, что окурок, на котором были обнаружены следы ДНК, был подброшен.

– Тогда они тоже это утверждали.

– Адвокат считает, что они могут это доказать, и говорит, что документы были направлены в комиссию по пересмотру дела.

– Не понимаю, как он может хоть что-то доказать, – пробормотал отец.

– У них вдобавок новый свидетель, – продолжила Лине. – Этот человек может обеспечить Хаглунну алиби.

– Почему свидетель не объявился в тот раз?

– Он объявился, – произнесла Лине и сглотнула слюну. – Он звонил и вроде бы говорил с тобой, но это ни к чему не привело. – В трубке повисло молчание. – Сейчас у нас вечерняя летучка, – продолжила девушка. – Тебе позвонят и попросят прокомментировать. Ты должен придумать, что скажешь.

Отец молчал. Лине остановила взгляд на экране. Фотография отца занимала бо́льшую часть статьи. Они использовали пресс-фотографию с ток-шоу, гостем которого он был почти год назад. Легко узнаваемые декорации студии тонко подчеркивали то обстоятельство, что в нарушении закона обвинялся известный следователь.