Дэвид Дучи - Смертельное сафари

Комиссар Омари кивнул, приготовясь слушать.

– Итак, с самого начала, – напомнил он, – и не части!

Впервые с тех пор, как заварилась вся эта каша, я был абсолютно свободен от каких-либо предубеждений относительно Омари. Час уже поздний, нет смысла что-либо утаивать от комиссара, надо и его, и себя пожалеть.

И я выложил ему все – с самого начала и до конца...

Есть ли при мне оружие?

Я кивнул.

Он спросил, какое именно.

Я ответил.

Фон Шелленберг сказал, что никогда не видел пистолета этой марки. Пришлось пояснить, что сделан он в Испании и имеет калибр 7,63. Фон Шелленберг потребовал дополнительных сведений – о дальнобойности и тому подобном, – и я, как мог, удовлетворил его любопытство.

Он пососал кончик сигары, потом спросил, приходилось ли мне когда-нибудь стрелять в живого человека.

Хорош вопросик! Он же знает, с чего я живу. Ручное огнестрельное оружие изготавливается главным образом для стрельбы по людям. Конечно, из него можно прибить и паршивую собаку, но я еще не встречал чудаков, которые носят пистолет из страха перед злющей соседской псиной.

Стрелял ли я когда-нибудь в живого человека?

Серые глаза фон Шелленберга впились в меня, словно он что-то прикидывал в уме. Вместо ответа я только кивнул. Такая уж у меня работа, частенько приходится кивать. Подобная сдержанность внушает клиентам безграничное доверие. Частный детектив умрет голодной смертью, если не научится внушать безграничное доверие...

Фон Шелленберг тоже кивнул и погрузился в раздумья. Я без труда мог догадаться, о чем он думает.

Готов ли я убить по его приказу?

Пусть поломает голову, я не стану ему подсказывать. Спешить некуда...

Был жаркий июньский день. Послеполуденное солнце походило на огромный золотой шар, плавающий в лазурном небе. На другом берегу реки высился поросший травой холм. По нему к Национальному музею взбиралась вереница микроавтобусов "фольксваген". Истомленные жарой туристы нехотя разбились на две группы. Одна потащилась к главному входу, другая вслед за усталым гидом направилась в террариум. Легкий ветерок играл на бронзовых от загара лицах, ерошил волосы, уносился вниз по холму, через реку Найроби, к зеленой ухоженной лужайке отеля "Бульвар", где в тени соломенного навеса беседовали двое мужчин.

Одним из них был фон Шелленберг, другим – я.

Фон Шелленбергу было пятьдесят – он сам об этом как-то обмолвился, – крепко сбит, обветренное лицо с квадратным подбородком, широкие плечи, могучие, загрубелые руки каменотеса или шахтера. Насмотрелся я на такие руки и знаю: тяжкий труд их хозяину знаком не понаслышке. Пусть и разодет в пух и прах, и держится надменно, все равно видно, что он не тот, за кого себя выдает.

Проговорили мы с ним почти два часа – так, словесное фехтование с соблюдением всех приличествующих случаю правил. Фон Шелленберг в основном задавал вопросы, а я на них более чем туманно отвечал. Еще чего, никогда не позволяю клиентам учинять мне допрос! Однако результативность в обмен на деньги и безоговорочную веру в мою методу гарантирую.

В какой-то момент фон Шелленберг вдруг наклонился вперед и, уставясь на меня поверх пивных кружек на низком столике, спросил насчет оружия.

В ответ я осведомился, кто ему угрожает. Он протер линзы очков в массивной оправе, засунул платок в карман серого костюма и сказал негромко, но твердо:

– Мне вообще-то никто не угрожает, просто при моем состоянии следует быть осмотрительным.

Что ж, осмотрительность для богатого человека вещь естественная. Однако если он в самом деле прилетел в Найроби лишь вчера, то не чересчур ли торопится проявлять эту свою осмотрительность?

– Кто вам меня рекомендовал? – поинтересовался я.

– Я нашел вас в телефонном справочнике.

Я пожал плечами. Нам, профессионалам, всегда лестно, когда клиент, оставшись тобой доволен, рекламирует тебя своим знакомым. Если же тебя отыскивают в затрепанной телефонной книге, где твое имя стоит в одном ряду с ненавистными конкурентами, жалкими любителями и шарлатанами, гордиться тут решительно нечем.

– По правде говоря, фон Шелленберг, – мстительно заявил я, – когда мне передали от вас записку, я собирался в отпуск. Вы, очевидно, обратили внимание, в городе таких фирм, как моя, раз-два и обчелся. Что, если я не приму ваше предложение?

Фон Шелленберг несколько секунд пялил на меня глаза. Когда же заговорил, в голосе его звучала насмешка.

– В отпуск, говорите?