Лев Гурский: Убить президента

А вот теперь, значит, хотят тронуть. И кто его сможет защитить? Ясно мы, не голубевские же фискалы. Тут без вопросов. Все эти их вшивые разработки пусть засунут подальше. Ты нам дай время и место и отойди. Стукач, с которым мои ребята так неосторожно обошлись, знал гораздо больше, чем успел сказать. Но все звал, говорят, генерала Голубева. Мой заместитель его, видите ли, не устраивал.

Это был приятный визит. И одновременно неожиданный. Но все-таки больше приятный. Приятный, хотя и неожиданный. Минут пять я по привычке двигал эти слова взад и вперед, словно костяные фрагменты китайской головоломки, пока не нашел для них идеально точное расположение. Неожиданный, но приятный. В этом забавном «но» все дело. Я сам похож на это аккуратное «но». Противительный союз. Умеренно противительный, а потому нерушимый. Республик свободных. Свободных, как моя газета.

Сначала в мой кабинет вошли двое в штатском, озираясь, словно новички саперы на минном поле. Я думал, у них головы открутятся от разнообразных впечатлений. Мой рабочий кабинет специально и задуман для того, чтобы производить впечатление. На иностранных дипломатов и на орлов из спецслужб. Слева по курсу – книжная стенка, вся из старинных фолиантов в натуральных кожаных переплетах с золотым тиснением. Подделка, конечно, но издали отменно смотрится. Справа по курсу – роскошные цветные фотографии, в ореховых рамках и без. Некоторые, по нынешним временам, следовало бы убрать подальше, но я их держу из принципа. Опять мое «но». Маленький аккуратный привкус свободомыслия. Умное начальство, как известно, терпит в интеллигенте чуть-чуть фронды. Понятно, что любое начальство старается выглядеть умным. На фотографиях изображен в основном я. Я в разнообразных компаниях. Я и Тэтчер. Я и Горбачев. Я и Клинтон. Я и Папа Римский. Я и Пол Маккартни. Я и Ельцин. Я и академик Сахаров. Причем почти все снимки, в отличие от фолиантов, подлинные. Только мое фото с Сахаровым – фотомонтаж. Мы с ним действительно один раз встречались, однако упрямый старик не пожелал фотографироваться. Сказал мне своим скрипучим голосом, что в Горьком так устал от оперативной съемки ГБ, что теперь старается, без крайней на то необходимости, не глядеть в объектив. Я проглотил обиду такого сравнения. Гений, что с него возьмешь. К тому же в нашей фотолаборатории мне потом сделали очень солидный монтаж: Сахаров жмет мне руку и улыбается. А я – ему. Трогательно так все получилось, просто до слез…

Штатские по привычке въехали глазами в Ельцина, потом в Папу Римского. Даже не заметили, что прямо по курсу за своим рабочим столом сижу я и закуриваю сигарету. Учуяли только запах дыма и повернули свои глазки ко мне. Один из штатских сказал очень любезно: «Господин Морозов! Извините, что без приглашения. С вами тут хотели бы побеседовать…» Я поднялся было с места, но второй штатский замахал рукой. Мол, сидите-сидите. Никуда ехать не надо, гора сама явится к Магомету. И точно, секунд через тридцать гора явилась. Ленивым жестом выпроводила штатских и села напротив моего стола. Горе было лет тридцать пять. Гора была одета в суперэлегантный и модный костюм от Юдашкина.

– Привет, Олег! – сказал я. – Виноват, Олег… м-м… Витальевич.

– Доброе утро, Виктор Ноевич, – любезно отозвался гость.

Я сначала даже не понял, куда он смотрит, но потом сообразил. На мои настольные часы он смотрит. Огромные, в форме морского штурвала, раньше такие у Брежнева были. Я их достал уже после того, как Олег покинул нашу редакцию. Большому кораблю, сами понимаете…

– Слушаю вас, – сказал я со всевозможной учтивостью, не перерастающей, однако, в подобострастие. При желании в этом моем «слушаю» можно было уловить чуть заметный привкус почтительной издевки.

– Часики брежневские, конечно, подделка? – спросил Олег.

– Конечно, подлинные, – небрежным тоном соврал я. – Ребята из Протокольного отдела подарили. А что, восстанавливаем реликвии? Чтобы все было как при дедушке? Часы, если надо, готов вернуть. А вот статью сто девяностую-прим лучше бы не возвращать.

– Ладно, вернем народу статью семидесятую.

Олег оценил мою маленькую фронду. Но видно было, что настроения пикироваться, как в былые времена, у него нет. Да и не подобает чину.

– Виктор Ноевич. – Вялым жестом начальника Олег разогнал табачный дым, и я тотчас же загасил свою сигарету. – Я к вам по-приятельски зашел. Знал, что в утренний час мой визит вас не слишком обременит.