Лиза Марклунд - Последняя воля Нобеля

— Мой дом горит, — бесцветным голосом сообщила Анника. — Кто-то специально его поджег. В детские комнаты бросили по коктейлю Молотова.

Инспектор молчал. Было слышно, как он шуршит какими-то бумагами.

— Ты не пострадала? — спросил он наконец.

— Я спустила детей из окон на террасу по простыням.

— Можно ли спасти дом?

— Никаких шансов, он сгорел дотла.

Инспектор вздохнул.

— Ну, ты знаешь, что делать… — сказал он.

— Я знаю, кто это сделал, — выпалила она. — Это Вильгельм Гопкинс, старик, живущий рядом. Это он позвонил в полицию насчет машины Бернарда Торелла. Он стоял в кустах и смотрел на пожар, когда мы выбрались. Это он поджег.

— Почему ты так думаешь?

Анника отбросила волосы со лба и только теперь поняла, что вся вымазана сажей.

— Он пытался избавиться от нас с того момента, как мы приехали. Он ездит на машине по моей лужайке, он портит своей газонокосилкой мою цветочную клумбу.

— Но это же не обязательно значит, что он хотел убить тебя и твою семью.

— Он с самого начала пытался от нас избавиться. Он копал…

Она замолчала. Сил говорить больше не было.

— Это было что-то сугубо личное, — сказала она наконец. — Тот, кто это сделал, хотел причинить мне страдания. Сначала разбили окно на первом этаже и подожгли лестницу, чтобы мы не могли выбраться. Потом он разбил стекла в детских спальнях. Я сама видела, как кирпич влетел в спальню Калле, а потом в разбитые окна он бросил бутылки с бензином. В детские спальни. В детские спальни!

Она тихо заплакала.

— Я сейчас по горло занят Бернардом, — сказал К. — Приезжай завтра, когда немного поспишь. Тогда и поговорим.

— Хорошо, — сказала Анника.

Она еще раз попыталась позвонить Томасу.

Ответа не было. Абонент недоступен.

Оставьте сообщение после сигнала. Бип.

Несколько секунд она бесшумно дышала в молчавшую трубку, глядя, как огни пригорода мелькают за окнами. Потом откашлялась. Надо сказать ему, что случилось и что с детьми все в порядке.

Потому что его там не было. Его там не было.

Ей пришлось справляться одной. Он оставил ее, и ей пришлось самой спасать себя и детей.

Такси проехало границу Рослагстюлля и покатилось к центру Стокгольма.

Анника нажала отбой.

Кошечка, часто дыша и чувствуя, как потеют ладони, шла в зону паспортного контроля. Как же она ненавидит эту гребаную страну. Даже аэропорт источает самодовольство: малолюдный, со вкусом отделанный, эффективный. «Арланда» — что за название для аэропорта, какое-то изуродованное словосочетание, попытка произнести air landing?

Она попыталась включить разум и поняла, что дело вовсе не в географическом положении. Нет, дело было в том, что касалось ее лично, как всегда. Она упустила некоторые вещи, не слишком важные, но этого могло хватить, чтобы все остальное пошло прахом.

И во всем виноваты здешние люди. Что за народ здесь обитает?!

В этой стране ненормальная полиция. Они сидят в своих крошечных комнатках и занимаются всякими погаными мелочами, искренне считая, что занимаются самым важным на свете делом. Они не стесняются пользоваться в своих мелочах самыми современными технологиями. Как же все это раздражает!

Были еще эти ублюдки, законопослушные, наблюдательные граждане. Они везде, они все замечают, все аккуратно записывают, а потом звонят в свою чудесную любезную полицию и рассказывают обо всем, что показалось им подозрительным. Какие ничтожества, какие неудачники и слабаки! Даже в какой-нибудь сраной глуши, прогуливаясь с собакой, они остановятся и позвонят, чтобы о чем-нибудь доложить. Как они вообще могут так жить?

Но хуже всех была эта маленькая героиня, эта ах какая расчудесная журналистка. Какая она добросовестная! Как она вникает в детали! Как она точна и аккуратна!

Значит, они ее опознали. Чудесно! Многие защитные барьеры рухнули, но далеко не все. Повреждения серьезны, но все еще можно поправить.

Очередь продвигалась медленно и рывками. Она вздохнула, поставила сумку на пол и проверила, в кармане ли маленькая коробочка. (Когда она оказывалась в общественном месте и ей предстоял контакт с властями, она всегда следила, чтобы коробочка была под рукой.)

Да, эта маленькая журналистка… Ну что ж, теперь она навсегда перестанет сочинять свои репортажи.

Кошечка попыталась ощутить спокойную гордость за хорошо сделанную работу, но почему-то не смогла.

Подстроить смерть на пожаре — это грязная работа, ниже ее достоинства. Пожар — слишком громоздкий и ненадежный инструмент.