Андрей Константинов - Изменник

Мукусеев потрогал синяк на лице — поморщился. Все заулыбались.

— Как, кстати, ваше самочувствие, Владимир Викторыч? — спросил Прямиков.

— Нормально, — сказал не правду Мукусеев. Филиппов и Джинн отметили, что он сказал не

правду.

— Слава богу, — ответил Прямиков. — Мы, однако, отвлеклись… Итак, Олег Иваныч, расскажите нам о ваших югославских приключениях.

Джинн вопросительно посмотрел на Филиппова. Полковник кивнул, но при этом снова подмигнул левым глазом. Джинн понял, что рассказ о «югославских приключениях» необходимо «подвергнуть цензуре». Он кашлянул и заговорил. Четко, толково, лаконично. Он не единожды «репетировал» свой рассказ и однажды даже изложил его в рапорте Филиппову… «Доклад» Директору СВР, разумеется, несколько отличался от рапорта, но отличался незначительно, в частностях. Особый упор Джинн сделал на эпизодах, связанных с полковником Широковым.

Он говорил и отмечал про себя реакцию слушателей: Прямиков сидел мрачный, Мукусеев изредка кивал, Лодыгин и Филиппов сохраняли внимательно-бесстрастное выражение… Рассказ Джинна занял ровно пять минут. Он, во-первых, отдавал себе отчет в том, что его слушают сейчас очень занятые люди. И, во-вторых, он знал, что его «доклад» будет еще подробнейшим образом проверен и перепроверен… Что впереди его ждут подробные, изматывающие, многочасовые «беседы» в других кабинетах. Что впереди маячит «детектор лжи», установленный в одной из комнат «точки 8». (Джинн, кстати, сам же и обеспечивал тайную закупку партии этих приборов в Австрии три года назад.) Он — профессионал — отлично понимал, что окончательный вывод о возможности дальнейшей работы майора Фролова в ГРУ будет сделан не сегодня и не завтра. Равно как понимал, что сегодня в кабинете Директора СВР решается отнюдь не судьба майора Фролова (сколько таких майоров служат в ГРУ и СВР? — Тысячи!). Здесь и сейчас, в этом кабинете делается большая политика, вырабатывается тактика взаимоотношений двух разведок в шизофренических условиях «российской демократии»… Он отлично понимал, что в своих раскладах начальник ГРУ и Директор СВР могут учитывать такие факторы, которые ему — обычному добывающему офицеру — невозможно себе представить.

После того, как Джинн закончил свой пятиминутный «доклад», некоторое время в кабинете висела тишина. Лицо Директора СВР было непроницаемо… В течение всего доклада оно оставалось непроницаемо, и Джинн, обученный определять реакцию собеседника по психомоторике, ничего не мог сказать об отношении Прямикова к изложенному.

— Я, как Директор Службы внешней разведки, должен принести извинения за действия своего подчиненного, полковника Широкова, — сказал Прямиков.

В кабинет вошел адъютант и положил на стол Директора две видеокассеты — одну профессионального формата… другую — бытового.

— Значит, — сказал Прямиков, постукивая пальцем по профессиональной кассете, — из-за этой кассеты весь сыр-бор? Из-за нее наш уважаемый Владимир Викторович получил по голове?

— Так точно, Евгений Максимович, — ответил Джинн.

— М-да, любопытно. Сам по себе факт говорит о многом… Нашим оппонентам в Лэнгли, видимо, очень сильно нужна эта кассета, если они решились на силовую акцию в Москве.

Лодыгин провел рукой по голове и сказал:

— Можно раздуть грандиозный скандал. Даже во времена холодной войны такие выходки вызывали острейшую реакцию… Но нынешняя ситуация… — Лодыгин не договорил, оборвал фразу. — Остается констатировать факт, что костайницкую операцию штатники провели из рук вон плохо, непрофессионально. В группе Бороевича не было ни одного спеца.

— Почему? — спросил Мукусеев. Все посмотрели на него.

— Потому, — ответил Лодыгин, — что все фото-кино-видеодокументы в таких случаях непременно изымаются. А у этих, прошу меня простить, мудаков не хватило ума проверить видеокамеру…

— За что им огромное спасибо, — сказал Прямиков и побарабанил пальцами по кассете. Мукусеев смотрел на кассету как зачарованный. В этой пластиковой коробке спрятана разгадка гибели Виктора и Геннадия. За эту кассету уже заплатили своей жизнью десятки человек. Он сам попал под удар кастетом в Москве и под пули бандитов в Югославии. Он готов был снова пройти этим опасным путем, лишь бы иметь возможность увидеть запись. Прямиков перехватил взгляд Мукусеева и сказал:

— Насколько я понимаю, из всех присутствующих только Владимир Викторович да я не видели пока что этой записи.