Александр Маркьянов - Предчуствие беды

— Из Москвы привезите что-нибудь. Хорошо? Иначе будет непонятно, зачем я сюда хожу.

Пилот улыбнулся

— Понимаю. Что привезти?

— Да так… Сами понимаете, кипятильники там… Только не съестное.

— Хорошо.

Выходя, я вдруг понял, что с Наташей я так и не попрощался…

Кортеж машин, возглавляемый старым Зил-131, битком набитым сорбозами — такой же автомобиль замыкал кортеж — продвигался к аэропорту по шумным, забитым транспортом улицам Кабула. Ехавшая впереди машина Царандоя — старая милицейская Волга Газ-21, переданная в качестве помощи безвозмездно, едва успевала перекрывать дорогу.

В третьей, если считать с начала кортежа, автомашине, в старой черной советской Чайке на кожаных, немилосердно палящих в жару сидениях сидел человек. У него в автопарке, оставшемся еще от Дауда были достойные машины, в том числе старый Мерседес-600-пульман, но он предпочитал менее удобную Чайку, потому что главе социалистического государства не пригоже ездить на Мерседесе. Если и все остальные было бы так же просто…

В машине сидел глава государства, глава победившей партии. Сидел человек, который в свое время клялся старому и мудрому Ульяновскому в том, что построит в Афганистане социализм за несколько лет. С тех пор прошло совсем немного времени — но те клятвы теперь вызывали у этого человека горькую усмешку.

Построили… Непонятно только что.

Вчера к нему домой пришел Ватанджар. Сержант Ватанджар, который еще в семьдесят третьем помог взойти на престол принцу Дауду — а теперь один из тех немногих сторонников, которые у него еще оставались. Один из таракистов.

Таракисты… Ну не глупость ли.

Таракисты и аминисты. Партия, едва сплотившаяся на почве разгрома парчамистов, фракции предателей, задумавших государственный переворот, раскололась вновь. Теперь уже на тех, кто послушен воле генерального секретаря партии и на тех, кто послушен воле его заместителя. Партии снова не было, расколотая партия — это не партия.

Интересно, а если убрать Амина — как расколется партия тогда? Кто сделает новую ставку? Маздурьяр? Ватанджар? Сарвари?

Насколько можно верить самой четверке?

Насколько можно было верить самой четверке — вот вопрос, который теперь волновал Тараки? После того, как Амин уйдет со сцены, он останется наедине с ними, с четырьмя. У них будет все — оборона, царандой, безопасность. Сейчас страх перед Амином объединяет их. А что будет, когда Амина не станет?

Против кого они тогда будут дружить? Против него самого? Или друг против друга, уничтожая последние оплоты стабильности в только что созданном и еще очень уязвимом государстве.

Почему мы можем дружить только против кого то. Почему мы не можем просто дружить. Просто дружить, быть товарищами как мы сами себя называем. Слово то какое… товарищ. Равный себе, занятый тем же что и ты сам. Товарищ…

А решение — надо принимать. Причем прямо сейчас, не терпя отлагательства. И решение должен принять именно он — иначе его может постигнуть судьба короля Захир-шаха. Тот уехал на лечение в Швейцарию — даже не ведая, что двоюродный брат предаст его и в страну ему уже не суждено будет вернуться. То же самое может случиться и с ним — даже вчетвером, даже занимая ключевые министерские посты, они не справятся с Амином.

Генеральный секретарь НДПА Нур Мухаммед Тараки отправлялся в первое в его карьере международное турне с тяжелым сердцем. Это была его первая крупная зарубежная поездка — в Гавану, на конференцию неприсоединившихся государств. До сих пор ситуация в самом Афганистане была такой, что ни о каких зарубежных визитах не могло быть и речи. Она не стала лучше — просто Тараки решил в последний раз проверить своего сына…

Сына…

Им с Нурбиби Аллах не дал сына. Семья, по афганским меркам была неполноценной. Вот Тараки и считал сыновьями, данными ему не Аллахом, а революцией — "четверку" и Амина.

Амина…

Кто будет работать? Если не Амии — тогда кто? Остальные — уже погрязли, дела перекладывают на заместителей и советских советников. Понятно, молодость, но все же…

За отдернутыми шторками мелькал Кабул — старые желтые домики, шумная толпа на улицах, запряженные ослами и людьми повозки. Будет ли когда нибудь здесь — как в Советском союзе? Даст ли Аллах когда-нибудь увидеть новый Кабул?

По левую руку мелькнуло утыканное антеннами здание посольства США — дальше уже при город, дорога на аэропорт…