Юрий Москаленко - Судьбе вопреки. Часть первая. «Неудобная мишень…»

За все прожитые годы они ни разу с женой не говорили о разводе, потому-то его предложение и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Но Маринка быстро пришла в себя и нанесла ответный удар: «Хорошая мысль, Петя. Давай разведёмся и сбережём друг другу нервы».

А ещё говорят, что женщины за семью мёртвой хваткой держатся. Его жена – исключение. С этого вечера началось настоящее отчуждение.

Иногда он жалел о сказанном. Все-таки столько лет прожито вместе, все привычное, родное. А развод – это же столько сложностей! И так не хочется всё менять! Несколько раз он предлагал Марине не разводиться, но в ответ видел её подчёркнуто отстранённое и враждебное лицо. Каким-то шестым чувством он вдруг понял, что жена знала о его любовных похождениях. Знала, молчала и не прощала. И не простит никогда. Так и будет жить с обидой, презрением и раздражением. Так и будет тюкать его каждый день. А что это за жизнь? Чем дальше, тем хуже будет. С годами отношения не улучшаются. И Пётр решил развестись.

Он представлял, как заживёт один. Хорошо заживёт! Нормально. Не пропадёт.

Они развелись, чем ввели в ступор всех родственников и знакомых. И только давний приятель спросил его, шутливо похлопывая по плечу:

– «Что, Петруха, узнала-таки Маринка про твои амурные дела?»

Узнала… А, кстати, почему он единственный, кто спросил об этом?

Пётр продал, доставшуюся ему по наследству от бездетной тётушки, комнату в коммуналке, добавил деньги и купил однушку на последнем этаже, в соседнем с моим, доме и даже на гараж хватило…

Карлсон, блин!

И вот теперь он и сидит, наверное, как я с бутылкой пива на диване, смотрит футбол, и стонет, что никому в этой жизни он не нужен, хотя уже и никто ему не мешает делать то, что он хочет.

Совсем, как я! Только у меня совсем другая история…

Свобода, а что с ней делать? Чё-то, как-то, ничё особенного-то и не хочется. Ни мне, ни ему. Может, за двадцать три года он приручился и стал хоть и плохо дрессированным, но домашним котом?

Но я уж точно не кот, а если и кот, то дикий…

Я вновь взял телефон. Повертел его в руках.

Когда-то в таком же Самсунге, здесь, в такой же маленькой коробочке, хранилась память о моей семейной жизни. Хотелось зайти в приложение «Фотографии» и пересмотреть все, что было снято за три года, прошедших с момента покупки смартфона. Но это только иллюзии. Конфисковали телефон вместе в хранящимися в его памяти файлами счастья – это теперь я понимаю, что именно счастья.

Вот и Петруха страдает.

Ни сыну, ни жене он больше не нужен. Его семья – фантом.

И тоже, как и я, ни сыну, ни дочери, ни бывшей не нужен… – только мою роль мужа в моей бывшей семье играет совсем другой человек.

«Хоть бы кто-нибудь позвонил!» – мысленно подумал я в тишине, глядя на телефон.

И телефон зазвонил, высветив на экране ненавистную надпись – куратор…

Не ответить я не могу. В квартире и прослушка и, наверняка, и припрятанные камеры есть. Всё есть, чтобы максимально качественно портить мне жизнь.

– Слушаю… – тяжело выдохнув, прошептал я в трубку.

– Моё почтение, Сергей Евгеньевич…

Я напрягся.

Вообще-то я уже пять лет как Николаевич, а тут… меня называют моим СТАРЫМ отчеством. Да ещё кто?!

– Чем обязан, Василий Иванович? – нервно играя кадыком, поинтересовался я.

Он такой же Василий Иванович, как я Шумахер. А ведь по документам, и правда, полковник Василий Иванович Чапаев. И усы ради прикола такие же отпустил. Чтобы быть похожим на прославленного комдива.

– Надо встретиться. Как у вас со временим, Сергей Евгеньевич?

Куратор по какой-то причине продолжал меня величать по-старому, так, как когда-то нарекли меня родители.

– Можно и у меня, а со временем, да как вам угодно будет. Я совершено свободен, вот уже третий год. – осторожно предложил я.

Шпилька в сторону ФСБшников. Всё-таки два года зоны не за что – это довод…

Но мою шпильку, словно не заметив, куратор пропустил мимо ушей.

– У вас?! – минутная заминка. – Хорошо! Сейчас только записывающую аппаратуру отключу. Она вам больше уже не понадобится.

А вот тут у меня всё опустилось. Я реально испугался за свою жизнь.

«Неужели приняли решение меня ликвидировать?» – Металась мысль у меня в воспалённом от страха, мозгу…

– Буду через час, ждите!

И потом гудки…

Есть час попытаться куда-нибудь убежать. Хотя, смысл? Ну, буду потным трупом, и всё. Ведь явно загон устроят, а так хоть оттянусь напоследок. Магазин есть неподалёку. Прикуплю пельменей. Коньяка пару фуфырей, возьму нерки баночку в виде пресервов. Неплохо камчадалы научились её делать, правда, по стоимости – мама не горюй!