Сергей Тепляков - Флешка

– У вас ведь очень верная недавно мысль была – о том, что живете ни для чего… – сказал человек. – Это все потому, что для вас Бога нет. А если Бога нет, то жизнь не имеет смысла. Если Бог есть для человека, то человек живет для добра. Даже если не больно-то хочется, он все равно вынужден его совершать. А там, глядишь, и привыкнет мало-помалу. А если Бога нет – то и добра нет.

– Можно жить и без Бога и не делать зла… – проговорил Шурков, не узнавая своего голоса.

– Нельзя… – покачал головой человек.

– Это до поры-до времени. Потому что человек не бывает ничей: или он у Бога за пазухой, или Дьявол его за ниточки дергает. У Дьявола для человека припасено много красивых побрякушек, сам не заметишь, как душу продашь за побрякушку. Вот хотя бы за кабинет в Кремле. Да и мало это – не делать зла. Очень мало. Каждая травинка на земле делает добро – вырабатывает кислород. Как же можно после этого человеку не делать добра?

– А чего вдруг со мной такие разговоры? – спросил Шурков.

– Ну, как же… – сказал гость. – Вы – человек большой, персона важная. Возьмите да объясните, что государство без Бога – это государство без человека, и не для человека. Без веры как без цемента: разваливается все. Поэтому у вас и не получается ничего. Но вместо того, чтобы это признать, вы громоздите одну нелепость на другую. Вот эта штука с веб-камерами на каждом участке – это же бред. Посадили бы десять человек за фальсификации – и не надо никаких тысяч веб-камер. А? Предложите?

Шурков вдруг представил, что вот завтра на заседании правительства он бы и правда все это сказал, и захохотал.

Когда он закончил смеяться, человек по-прежнему сидел у его постели.

– Понимаете… – медленно сказал он. – Человек порой живет кое-как, но ему дается шанс все исправить и искупить. Мне был такой шанс дан. Не знаю, исправил ли я, но я старался. И вот вам дан шанс. И если вы им не воспользуетесь…

На этих словах человек пропал. Шурков пожал плечами выключил свет и какое-то время еще лежал в темноте с открытыми глазами.

Утром, проснувшись, Шурков с удивлением понял, что помнит все из этого своего странного сна. Это его поразило – обычно он не помнил ничего, оставалась лишь легкая досада: «Вот ведь, снилось что-то очень интересное, а забыл».

Уже собравшись, он вошел в спальню и тут заметил на тумбочке маленькую вещицу. Наклонившись, он поднял ее – в его руках оказалась зажигалка с припаянным к ней самолетом и надписью «14 сентября 2008 года, рейс № 821 Москва-Пермь».

– И как эта штука работает? – спросил Иван Громов Филиппа.

– Если разберешься, так все просто… – оживленно рассказывал Филипп. – Вводишь время и свои координаты, и смотришь прошлое, настоящее и будущее, даже то, что будет без тебя. Как раз из-за координат это место так точно рассчитано, что его сегодня принимают за обсерваторию.

– И что ты посмотрел? – спросил Иван. Филипп помялся и ответил:

– Почти ничего.

– Что же так?

– Страшно… – ответил Филипп, дернув плечом. – Вроде и интересно, а вот как с этим жить? Это сколько надо сил, чтобы знать, как все кончится, и жить потом?

– Ну так-то да… – сказала Жанна. – Это как толстый детектив: подряд читать интересно, а если кто скажет, чем кончится, так хоть выбрасывай.

– И что же, советуешь не смотреть? – уставился Громов на Филиппа.

Филипп подумал и сказал:

– Это каждый решает за себя.

Громов подумал, усмехнулся и крутнул головой:

– Демократия, значит… Ну-ну…

Вечерело. Посреди Аркаима горел небольшой костер. На большой не было дров, приходилось экономить. На плите стоял куб – какое-то время назад он погас, втянув в себя картину, так поразившую Якова Громова. Исчезли реки, тропические деревья и невиданные птицы. Все пропало, и люди, которые видели это несколько минут назад, чувствовали себя опустошенными и обманутыми.

– И что делать-то будем? – спросил Яков Громов.

– Можно торговать знанием о будущем… – усмехнулся Фомин.

– Ага – делать ставки на ипподроме… – сказал Семен Каменев.

– Надеюсь, ты не всерьез… – строго сказал Филипп. – Мы имеем отличную возможность изменить историю. Мы можем уберечь от глупостей целые народы.

– Как же это? – спросил Андрей Каменев.

– Брать мир за руку и вести по тропинке, как ребенка… – сказал Филипп, чувствуя однако, что слова его звучат как-то неубедительно.

– Да кто же согласится на это? – пожал плечами Фомин. – Все гордые, все мировые лидеры… Вот возьмешь ты Обаму за руку и поведешь. Или из наших кого… Тут-то тебе руку и заломают…