Станислав Олейник - Правоверный

— Что там у тебя, Игорь Михайлович. Что-то срочное?

— Да, — коротко ответил Зверев, и решительно подойдя к столу, открыл папочку, и положил ее на стол перед генералом. — От «Правоверного».

— Садись, — генерал кивнул на стул и внимательно стал просматривать принесенную информацию.

Зверев наблюдал, как побурело лицо генерала, как побелело, как пришло в нормальное состояние. И за все время, что тот читал информацию, он ни разу не поднял глаз на Зверева.

Зверев давно работал с генералом, но увидев, как тот умеет сдерживать свои эмоции, был искренне удивлен.

Наконец генерал поднял глаза на Зверева. Молча перевел взгляд в сторону окна и какое-то время молчал. Затем снова посмотрел на Зверева, и тихо проговорил:

— Да-аа, Игорь Михайлович, — протянул он осипшим голосом, — ты-то сам веришь в то, что мне подсунул?

— От «Правоверного» всегда поступала информация, которая не вызывала никаких сомнений в ее достоверности, — ушел от прямого ответа Зверев.

— Что это, еще один «Гордиевский»? — генерал в упор смотрел на Зверева, и лицо его снова начало буреть. И какая это информация, если в ней ничего нет о «кроте», Кто он?

— Ну почему же нет, — попытался ответить Зверев. — В информации говорится, что «крот» завербован за рубежом…

— И сколько там сотрудников резидентуры, которые были за рубежом? — глухо спросил генерал. И повысив голос, почти сорвался на крик:

— Да там почти все сотрудники уже были за рубежом! Это же иголка в сене!

— Не совсем, товарищ генерал. Вы упустили там небольшую пометку, — Зверев, кинул на папочку, — там говорится о бывшем сотруднике военной контрразведки.

— Генерал пристально посмотрел на Зверева, потом еще раз внимательно пробежался взглядом по информации, и снова уставился на окно.

— Ладно, Игорь, не обижайся. Я верю «Правоверному». Но и ты пойми меня. На нашем направлении, это впервые… И еще, голос генерала снова стал жестким. Об этой информации пока забудь. Придет время, я тебе скажу, что делать. Этим вопросом я займусь лично. А сейчас иди. Папка останется у меня. И потянувшись к телефону внутренней связи добавил, — Я к шефу.

Время не могло остановиться. Оно неумолимо катилось и катилось вперед. Вот уже и 1989 год… В связи с предстоящим выводом Советских Войск из Афганистана, рабочая нагрузка заметно усилилась. Но неожиданно для Филиппа и естественно, Центра, пришло распоряжение убыть в Западную Германию…

Он сидел около иллюминатора и не обращая внимания на появившегося в соседнем кресле пассажира, деловито привязывался ремнями. Когда стюардесса закрыла дверь ведущую во второй салон, только тогда он обратил на него внимание. Ничего особенного. Обыкновенный средних лет коммивояжер, который к тому же дремал.

Самолет свечой пошел в набор высоты. Филиппу нравилось, как поднимались эти «Боинги». Они шли вверх, словно протыкая небо. Вот включилось световое табло: «Не курить, застегнуть привязные ремни». Филипп откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он думал о том, что его ждет. Это вопрос встал перед ним еще в Пакистане…

Февраль 1989 года. Вывод советских войск из Афганистана. Предательство Советского руководства по отношению к своему сателлиту Наджибулле, который, в отличие от своего предшественника Бабрака Кармаля, убывшего в СССР, был оставлен в Кабуле, в последствии был казнен талибами вместе со своим родным братом.

Связь с Центром была прервана. Как она будет восстановлена, он не знал. Филипп с ужасом и болью следил, что происходит на его далекой Родине. Кровопролитие в Азербайджане, война в Абхазии, события в Молдавии, Прибалтике. Затем пакистанское телевидение говорит о том, во что он долго не мог поверить… С экрана телевизора трое пьяно улыбающихся людей объявляют, что Союза Советских Социалистических Республик больше не существует. Все, что цементировалось долгими десятилетиями вдруг в одночасье рухнуло. Судьбу миллионов и миллионов своих сограждан, не спрашивая их согласия, решили эти, так называемые лидеры, теперь уже новых государств. Принимая это решение они проигнорировали не только своих граждан, но и лидеров других союзных республик. Как будто это были не люди, а простая биомасса…

Вот тут он был действительно потрясен и растерян. Потрясен тем, что случилось, а растерян от того, что не знал, что делать дальше…

Когда самолет уже бежал по посадочной полосе Берлинского аэропорта, сидевший рядом с ним мужчина, засунув правую руку во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда небольшой пакет и, чтобы привлечь внимание Филиппа, ткнул его в бок. Затем молча передал пакет. Когда затих свист турбин и пассажирам разрешили покинуть салон, мужчина не обращая на Филиппа ни малейшего внимания, молча поднялся, подхватил дорожную сумку, и направился к выходу.