Энди Оукс - Глаз дракона

Ву неловко поёжился. Холод, грязь. Заползает в ботинки, и в его душу. Он вспоминает о резиновых сапогах в кабинете. Думает о цепях. О трупах… и чёрных, бескровных дырах в них. Эти дыры притягивали его сознание, как ушко иголки зовёт нить.

— Ничем не могу вас порадовать. Я доктор. Учёный. Не грабитель побережий.

Пиао выходит из теней. Лицом к лицу с Ву. Старик воняет нафталином и поражением. На губах его перечный соус и липкие слова. Глядя вглубь его… он видит страх, плещущийся на дне его глаз. Почти чувствует его вкус. Узнает его. И понимает, хотя и не хочет. Никогда не хотел…

— Что это, Ву, вы видели подобное раньше? Есть какая-то информация?

Доктор издаёт вымученный смешок; безрадостное веселье стягивает кожу его лица, будто стальные заслонки встают на место.

— Уважаемый Ву, не трахайте мне мозги, не надо вот этого. Вы же что-то знаете, я прав? Ну?

Ещё один смешок. Один звук. Кромка стекла по кромке стекла. В его глазах нет ничего кроме тайны и корней неизвестного страха. Пиао делает ошибку и кладёт руку на тощее плечо доктора, преодолевая физическую пропасть этикета… и тут начинается. Злость Ву выплёскивается. Страсти летят на милость стихий. Старик шипит. Тихим голосом. Для ушей одного следователя.

— Я отказываюсь от этого дела. От этих трупов. Я не буду их исследовать ни здесь, ни где бы то ни было. В свою лабораторию я их не возьму…

Глаза его сужаются, и голос тоже. Слова с жаром паяльной лампы вгрызаются в щёку старшего следователя.

— …передайте это дело, Пиао. Передайте его, как я. Вам незачем во всё это лезть.

— Незачем? Там восемь трупов лежат в грязи! Семь сынов и одна дочь, которых оставила жизнь. А вы — не хуй собачий, вы — старший консультант полицейского департамента. И это ваша работа — ковыряться в трупах… но только не в этих? Вы хотите сказать, Ву, что вы знаете что-то о таких убийствах? Официальные убийства, санкционированное умерщвление… передать дело в СБ, федералам, партии?

Икнув от нервов, Пиао понимает, что рукой до сих пор держится за плечо доктора; и чем злее он становится, тем сильнее стискивает его. Он убирает руку.

— Вываливайте всё, что я вижу на дне ваших глаз, или ждёт вас высокий дом и долгое падение…

— Вы не смеете мне угрожать, старший сле…

Вонзается, как острый нож в жирную свинью.

— …говорите, или помогите… — Щекой к щеке. Губами к уху. Дыханием к дыханию, — …или можете начинать отращивать крылья.

Улыбка Ву превращается в гримасу, будто он наступил в кучу говна.

— Пиао, опасный вы человек. Вы поднимаете волну там, где не стоит. Смотрите, следователь, тот, кто не умеет плавать, может и утонуть в волнах.

— Как это романтично, доктор, только объясните, какого хуя это всё значит.

— Это значит, старший следователь, что вам надо бы уходить. Как вы поступали раньше. Как все мы поступали раньше. Уходить. «Тот, кто выковал меч свой и точит его, скоро даст ему волю».

Ву медленно отошёл от причала, полосатые тени пролегли на его лице, когда он поднимался на набережную к Бунду. На своём утомительном пути вверх он прошёл мимо Яобаня.

— Ни хуя себе скорость, док. Что, можно грузить их?

Старик поднял руку и жестом послал его подальше, будто отмахнулся от назойливой мухи. Улыбка застыла у него на лице. Он отводил глаза. То ли он вглядывался в себя, то ли в тёмный горизонт. И шёл дальше. Прожектора заливали всё яростным белым светом. Тени мельтешили, формы текли. Недоношенный рассвет. Старик унёсся прочь, вдавив педаль газа в пол.

— Хуя себе, Босс, что это с нашим маразматиком? Вот уж не думал, что он когда-нибудь так перепугается трупаков. Мне казалось, он уже всё на свете повидал…

— Да уж…

Пиао отошёл от причала. Тень, свет, тень, свет… у него в глазах. Он шёл по следам старика.

— Что тут было-то, Босс?

— Было то, что наш досточтимый доктор не собирается работать с нашими лежащими в грязи друзьями…

Старший следователь харкнул по ветру, в сторону трупов.

— …и пальцем их не коснётся. Он что-то знает, и отказывается даже обследовать их.

— А что, у него есть такое право? Отказаться вскрывать труп?

Грязь всё глубже. Пиао идёт впереди, Шишка следом. Слабая вонь говна штурмует их ноздри.

— Есть или нет, а он отказался. И что теперь делать? Восемь трупов, и даже некуда их увезти. Неясно, ни кто они такие, ни как умерли… а если уж человек с репутацией Ву отказывается с ними работать, остальные точно соскочат.

— Пиздец. Но вы же не имеете в виду Шефа?