Майкл Доббс - Зайти с короля

Сторонники короля вчера вечером устроили марш в его поддержку „Мы не должны поддаться соблазну устроить конституционный супермаркет, на котором можно выбрать самую дешевую форму правления", — сказал виконт Квиллингтон.

Критики короля, напротив, не замедлили указать, что, несмотря на свою личную популярность, король явно не справляется с ролью лидера во многих областях. „Король должен отвечать самым высоким стандартам общественной морали, — сказал один из заслуженных заднескамеечнинов правящей партии, — но его лидерство в его собственной семье оставляет желать много лучшего. Ее члены подводят и его, и нас. Им платят слишком много денег, у них слишком густой загар, они слишком мало работают, и они слишком многочисленны".

„Королевский дуб сотрясается, — сказал другой , критик. — Не будет большой беды, если один или два члена королевской семьи свалятся с его ветвей…"

Сведения об этом начали поступать вскоре после четырех пополудни, а когда они подтвердились, короткий зимний день уже угас, и весь Лондон погрузился во мрак. Это был злосчастный день — теплый фронт прошел через столицу и принес за собой потоп нескончаемого дождя, который не прекратился и ночью. В такой день лучше сидеть дома.

Но пребывание дома и стало ошибкой, и притом роковой, для трех женщин и их детей, которые звали своим дом 14 по Квинсгейт Креснт, многоквартирный дом посреди района Ноттинг Хилл, в самом сердце старого района трущоб, где в шестидесятые годы селились бродяги и иммигранты под строгим оком рэкетиров. Тогда это называлось „рахманизмом" — по имени самого знаменитого из домовладельцев-рэкетиров. Теперь, спустя годы, это зовут „полупансионом". Местные власти селят сюда матерей-одиночек и неблагополучные семьи; так им проще свалить с себя заботу об этих несчастных. Обстановка дома 14 не претерпела существенных изменений за тридцать лет, прошедших с тех пор, как здесь был бордель. Однокомнатные номера, общие туалеты, недостаточное отопление, сгнившие рамы и атмосфера безысходности. Во время дождя обитатели дома с тоской наблюдали, как сочится вода сквозь щели в рамах, как мокнут стены и как от них отстают обои.

Бесхозность порождает равнодушие, и никому из жильцов не пришло в голову поднять тревогу по поводу запаха газа, стоявшего в доме уже несколько дней. Это дело хозяев, которые появляются здесь, когда захотят. Жильцов это не касается, так они, по крайней мере, думали.

С наступлением сумерек автомат щелкнул своими реле и включил свет на лестнице. Это были всего лишь шестидесятиваттные лампочки, по одной на лестничную площадку, но небольшого искрения в цоколе одной из них оказалось достаточно, чтобы вызвать взрыв газа, обрушившего все пятиэтажное здание и значительную часть соседнего, В соседнем доме, к счастью, никого не оказалось, он пустовал, но в доме 14 проживали пять семей, женщины с детьми, в том числе и грудными. Из-под его обломков живыми вытащили только восьмерых. Восьмерых из двадцати одного. Когда король прибыл на место катастрофы, он увидел огромную кучу кирпичей, разбитых дверных проемов и исковерканных остатков мебели, по которой в резком свете прожекторов карабнались пожарные. Подозревали, что под ней погребены еще несколько человек, о которых не было сведений. Над головами спасателей зловеще раскачивалась повисшая на конце балки двуспальная кровать, и ее простыни хлопали на порывистом ветру. Ради безопасности пожарных ее следовало сбросить оттуда, но автокран где-то застрял из-за дождя и уличных пробок, а ждать было некогда,

— Король попросил отвезти его на место аварии сразу же, как узнал о ней.

Я не собираюсь ни давать указания, ни путаться под ногами. Но слово, сказанное в минуту тяжелой утраты, весомее тысячи запоздалых эпитафий.

Запрос попал в диспетчерскую Снотланд-Ярда в тот момент, когда сотрудники делали доклад министру внутренних дел, и он немедленно сообщил новость на Даунинг-стрит. Когда король прибыл на место, он увидел, что, сам того не зная, стал участником гонки и эту гонку проиграл. Урхарт уже утешал раненых, выражал сочувствие расстроенным, давал интервью, позировал перед телекамерами, словом, был на виду. В результате монарх выглядел игроком, вызванным на поле со скамьи запасных. Игрок вроде бы и способный, но игра уже сделана. Но это не футбольный матч, во всяком случае, не должен быть, старался убедить себя король.

В течение некоторого времени монарху и премьер-министру удавалось избегать друг друга: один тихо разыскивал и расспрашивал пострадавших, другой сосредоточился на поисках сухого места, откуда можно было бы давать интервью. Но оба знали, что встреча неизбежна. Если они откажутся от нее, то сенсации не миновать и трагедия превратится в фарс. Подобно часовому, король стоял на вершине груды обломков, окруженный быстро расширяющимся озером жидкой грязи, которое Урхарту пришлось форсировать, чтобы добраться до него.