Дмитрий Дивеевский - До второго потопа

– Товарищ лейтенант, на нас вышли власовцы. Много, командир просит Ваших пушек.

За две минуты развернули «студебеккеры» с прицепленными к ним орудиями и помчались по брусчатой мостовой на выезд. Стрельба там разгоралась. Вскоре в воздухе засвистали пули, и батарейцы увидели цепи солдат в немецких формах, перебегавшие от дома к дому. Позади них медленно двигался бронетранспортер, поливавший улицу из пулемета. Перед машиной не спеша шагал молодой офицер, не нагибавшийся под пулями. Похоже, он решил, что это его последний бой и источал торжественность приближения к смерти.

– Смотри, гусь какой – крикнул кто-то из батарейцев – ишь, марширует, подлюка!

Власовцев было много. Наша пехота отстреливаясь группами, отступала по садам и дворам.

Батарея загнала орудия за строения и спешно приводила их в боеготовность.

– Выкатывай на прямую наводку, по бронетранспортеру наводи – приказал Булай и увидел, что вывести орудие на позицию прямого выстрела будет непросто. Трассеры пулемета стучали частым дождем по стенам домов и густым зарослям палисадников.

– Смертники – услышал он рядом голос Сергеева – сами на рожон лезут.

Да, было похоже, что в город ворвалась банда отчаявшихся власовцев, которые решили идти напролом. До американцев здесь было рукой подать.

Батарейцы залегли. Сегодня, после капитуляции никто не хотел лезть под пули, хоть каждый не раз смотрел смерти в глаза. Севка понимал состояние своих солдат, но он знал и суровые законы войны.

– Сергеев, Кошевой, Разгон, за мной! – крикнул он и первым взялся за станину орудия. – Пошли!

Они вчетвером под градом пуль выкатили пушку на дорогу и как могли укрылись за ней. Пулеметчик в бронетранспортере целил теперь только в орудие, стараясь достать сгрудившихся за щитком людей.

– Крути штурвалы, Сергеев – кричал Севка, открывая затворную часть – крути, мать твою! Русские по русским палят! Разгон, давай бронебойный!

Разгон кубарем метнулся назад за палисадник и тут же снова возник со снарядом в руках. На последнем шагу он получил пулю в бедро и рухнул за пушку вместе со снарядом. Булай выхватил снаряд, втолкнул его в казенник. Затвор закрылся.

– Давай, Сергеев!

Пушка помолчала несколько секунд, водя стволом, затем ухнула и подпрыгнула. Снаряд ударил в бронетранспортер, и тот остановился, выбрасывая клочья пламени. Пулемет замолчал и тут же из садов заработали автоматы пехотинцев. Свинцовый дождь ударил в обратном направлении, разгоняя власовцев.

Бой стал удаляться к окраине города, а Севка сидел перед орудием на земле и смотрел, как из паха льется кровь. Он не чувствовал боли и не знал, когда был ранен. Но встать он уже не мог.

– Лейтенанта ударило – услышал он голос Сергеева – на машину его, живо в госпиталь.

В Писеке только что развернулся полевой госпиталь, хотя на сей раз его трудно было назвать полевым. Военврачи заехали в старинную больницу с высокими окнами и просторными палатами. Своих медикаментов в больнице почти не было, зато было электричество, медицинские инструменты и сколько угодно горячей воды. Почти роскошь для полевого госпиталя.

– На стол лейтенанта – услышал Севка женский голос и увидел молодую, худую женщину-военврача с погонами майора. Потом он увидел ее же в белом халате, отмывающую руки в тазу с горячей водой. Укол в руку погрузил его в сон, по которому он путешествовал, казалось, бесконечно долго.

Когда Булай пришел в себя, снова ее глаза смотрели на него.

– Вот Ваша пулька– показала она черную пулю от МГ на кусочке бинта. – Она Вас рикошетом нашла, а если бы напрямую попала, то все было бы хуже. Но Бог Вас бережет. Рядом с мочевым пузырем прошла, который у Вас и без того заштопан и у позвоночника застряла. Счастливчик Вы. Сколько раз немцы из Вас решето делали, а Вы живы-здоровы. Рану мы залечим, не такие залечивали. Но полежать придется порядком. Настя, открой окно. Пусть больной майским воздухом дышит.

Булай почувствовал необъяснимую сладкую тревогу. Он еще не видел Насти, но понял, что это именно она. Девушка приблизилась к его постели. Глаза ее были полны слез.

– Севушка, встретились мы – едва произнесла она.

– Ждала она Вас, лейтенант – услышал он снова голос военврача – ждала всю войну.

Севка молчал. Спазмы перехватили его горло.

– И ты ждал меня, Севушка – я знаю. Теперь мы неразлучны станем.

Булай почувствовал что-то горячее на своем лице. Он не плакал с детства и не сразу понял, что обжигает ему щеки.