П. Лотинкин - ТАЙНЫ ТРЕТЬЕЙ СТОЛИЦЫ.

Сердце Борисовны екнуло, и она добрым словом помянула городские власти, обеспечившие наличие аптек почти на каждом углу.

Увидев почему-то зеленый крест, она шустро направилась к нему. Предвкушала облегчение. Од­нако когда увидела сколько тут стоят таблетки, которые она во время приступов глотает чуть ли не горстями, чуть было не окочурилась прямо у застекленных шкафов-витрин. Выходило, что опрометчиво покинув зятя и Подмосковье, где лекарства из-за мэрских льгот стоят втрое дешев­ле, Данилова обрекла себя на нищету. Тут у нее полпенсии будет уходить на аптеку.

Но делать нечего, без этих таблеток она, как приговоренная к смерти. Отоварившись и почувс­твовав себя немного увереннее, Данилова направи­лась к базарчику рядом с автовокзалом.

Однако за два года и тут кое-что здорово по­менялось.

— Почем картошечка? — спросила Полина Борисовна у приземистой недобро смотревшей селянки. Той явно не нравилось, что пенсионерка щупает ее клубни. И ответила она через губу:

— Шестьдесят.

— Дороговато, — еще даже не уразумев, что именно ей сказали, начала торг Полина Борисовна. Потом до нее дошло, и она от удивления вытара­щилась. — Что-что? Сколько?!

— Шестьдесят! Лето ведь, молодой картошки еще нет! — злорадно подтвердила тетка. Покупа­телей не было, а эта бабка здорово напоминала ей сноху: такая же дура никчемная. За всеми следит и всех учит. Вряд ли она собирается что-то покупать. Такие продукты на оптовом берут. Ищут всякое гнилье, лишь бы подешевле. И чего цепляется? Скучно дуре склочной одной дома сидеть, вот и шляется, ища, к кому бы прицепиться. Ну, а коль так, то почему бы и не отвести душу? И селянка жеманно улыбнулась:

— Но есть и подешевле. Вот эта — по пятьде­сят.

— Да это ж... Да как же? Да она в Москве по десятке, не больше! — возмутилась Данилова, чуя недоброжелательность продавщицы, не понимая ее, но горя желанием ответить той же монетой. — Сов­сем обнаглели!

— Дык и езжай в свою Москву! — с удовольс­твием поддержала перепалку продавщица.

И соседки по торговле одобрили ее рекомен­дацию ехидными смешками. Им тоже было скучно. Им тоже надоели спесивые горожане, которые вер­тят носами, желая все на халяву.

— Совсем обнаглели! — повторила им всем По­лина Борисовна. — Куркули!

— Сами вы тут обнаглели! — вступила в пере­палку торговка зеленым луком. — Ментам плати, бандюкам плати, инспекторам плати, а самим на что жить? Сами вы тут все сволочи! Ограбили об­ласть, жиреете на нас, а теперь еще и ноют!

Борисовна подбоченилась и набрала воздуху, желая достойно ответить, но тут ей резко поплохе­ло. Долгая тряская дорога, усугубленная навязчиво выпивавшими по соседству хохлами и громоглас­ными нахальными детьми. Ударная ночная работа по приведению квартиры в порядок. Жара. Цены на лекарства. Цены на продукты. Наглость торго­вок. Да еще и перспектива жить, жестко экономя каждую копейку, от чего она успела отвыкнуть в доме политически малограмотного и прижимисто­го, но все-таки сносно обеспеченного зятя.

Но самое главное — неожиданность.

Недоброжелатели мэра столицы Лужкова старательно вдалбливали ей в головенку, что Москва — самый дорогой город страны. И чуть ли не мира. Там, мол, изнемогают от высоких цен. Попутно и всей остальной стране внушали, что чистота и относительное благополучие Москвы не за счет умелой и кропотливой работы мэрии, а ис­ключительно за счет взвинченных цен и денег. Ко­роче, мол, не в том дело, что Лужков — настоящий Хозяин с большой буквы, радеющий изо всех сил о своих избирательницах, а всего лишь в стечении обстоятельств.

И восприимчивая к пропаганде Данилова не­заметно для себя в это уверовала. Оттого и дернула домой столь решительно. Верила, что чем дальше от столицы, тем все дешевле. Рассчитывала, что дома прекрасно обойдется пенсией и накопления­ми, сделанными в Подмосковье.

Ценовой климат в столице Урала наглядно опроверг этот впитанный Борисовной миф. А крах иллюзий — штука болезненная.

Да тут еще такой удар: основная еда — хлеб да картошка — оказались в Екабе гораздо дороже, чем в столице.

Потеряв вдруг всякий интерес к перебранке, Полина Борисовна отошла к магазинчику секонд-хэнда и прислонилась к его шершавой стенке. Ее мутило, ноги не держали, пот струился по лицу и шее.

Суетливо нашарив облатку лекарства, она вы­давила таблетку и торопливо проглотила. Сейчас ей станет легче.

Вот сейчас разожмется судорога, сдавившая сердце.