Алексей Митрофанов - Тело Милосовича

— Новость слышал? — спросил Вождь после приветствия.

— Еще нет, — ответил Филатов, мысленно ругая себя за то, что до сих пор не приобрел привычки слушать радио за завтраком.

На кухне у него имелись и приемник, и телевизор, но включать их никогда не хотелось. Новости за завтраком обладали одной скверной особенностью — начисто отбивали вкус у пищи, и потом нельзя было вспомнить, что ты ел и пил. Более того, уже во время еды становилось непонятно, что ешь. И хорошо бы еще, если бы новости были стоящими, ради которых можно и забыть о еде, так нет же — по большей части это бывала унылая и ничего не значащая лабуда. Нет, не стоило ради них жертвовать восприятием завтрака.

— Слободан Милосович умер! — сообщил Вождь.

Чувствовалось, что он доволен тем, что первым принес эту новость Филатову.

— Как умер? — опешил тот от неожиданности. — Где?

Смерть известных людей поражает всегда, но смерть руководителей государств — нечто особенное. В самом деле, это трудно принять. Только что человек руководил страной и влиял, может быть, на судьбы мира, а тут раз — и преставился, оказался равным простым смертным. Раньше же казалось, что если он и умрет когда-нибудь, то далеко не сейчас, ибо защищен своим положением от всего, что мучает остальных людей — от неурядиц, неудач и даже болезней. А оказывается — нет. Это и удивляет больше всего. Зачем же тогда было добиваться столь высокого положения, если конец все равно один?

— В Гааге, — сообщил Вождь после паузы, — в трибунале.

— От чего?

— Сердечный приступ.

— Уморили-таки, — резюмировал Филатов.

— Довели до смерти, — согласился Вождь, — это как минимум. Так что готовься к командировке.

— Куда? В Гаагу? — не понял Филатов.

Ему показалось, что после смерти столь значительного человека непременно должно состояться международное расследование, которое от этого чертового трибунала камня на камне не оставит.

— В Белград на похороны, — охладил его Вождь.

— Почему я, а не вы? — удивился Филатов.

— Я не смогу, — ответил Вождь, — простудился где-то, никак не пойму, то ли свалюсь от гриппа, то ли нет. На автопилоте сейчас работаю. Так что придется тебе.

— Ладно, — не стал спорить Филатов.

— Думаю, ты справишься, — подвел итог Вождь.

— Постараюсь, — скромно ответил Филатов.

Только много позже Филатов понял, что на этих похоронах будет много такого, с чем ему справиться не удастся. По крайней мере, с первого раза. Но тогда он пребывал в твердой уверенности, что миссия предстоит самая простая — приехал, сказал речь, проводил Слободана в последний путь, отбыл домой. На самом деле судьба замыслила все иначе.

Позже в этот же день он заглянул в кабинет Вождя. Госдума гудела от сенсационной новости. Народ в ней был, хоть и в гораздо меньшем количестве, чем в будние дни.

— Что же, мы так и оставим этот вопиющий случай? — с негодованием спрашивал Филатов.

— А что мы можем сделать? — пожал плечами Вождь. — Возмутительно, конечно, но распустить трибунал не в нашей власти. Его создал Совет Безопасности ООН с подачи НАТО. В НАТО рулят США, как, впрочем, и почти везде в мире. Создали трибунал для давления на Сербию и в целом на Европу — это ясно как божий день, хоть нигде официально и не говорится.

— Зачем им давить на Европу? Ведь это же их друзья.

— У США друзей нет, — убежденно ответил Вождь. — У них только конкуренты. Одни являются конкурентами сейчас, а другие станут конкурентами в будущем. Европа ввела в обращение евро и тем самым стала угрожать положению доллара как главной мировой резервной валюты. США не могут спокойно смотреть, как кто-то там посягает на их привилегии. Им надо иметь возможность влиять на соперника. Они нашли слабое место в Европе и вгрызлись в него.

— Да, Югославия, пожалуй, была одним из самых слабых мест, — согласился Филатов.

— Вся Восточная Европа — слабое место, а уж Балканы — в особенности, — сказал Вождь. — Мы из Восточной Европы ушли, они тут же там появились. Права человека — универсальное средство, чтобы вмешаться куда угодно.

— Значит, если бы не евро, Югославию не бомбили бы? — предположил Филатов.

— Нет. Ей дали бы возможность улаживать свои де ла самой. Или влияли бы на нее по-другому. И Слободан, возможно, правил бы там до сих пор.

— Негодяи! — не сдержался Филатов.

— А чего еще хотеть от америкосов? — усмехнулся Вождь.

— Дума пошлет на похороны официальную делегацию?

Вождь на секунду задумался.