Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?

— Данька, мне драгоценности вернули. — Бросилась она, выражая своё полное удовольствие по поводу возращения драгоценностей, со всех ног к двери, заслышав поворот ключа.

Данька встал, как вкопанный, но, придя в себя, принялся разбираться и уточнять.

— В смысле? Подожди, подожди, ты что, всё же к ментам ходила?

Её удивило, что сын отнёс это на счёт доблестной милиции.

— Какие менты, Дань, по почте прислали. — Тут она осеклась, сообразив, что с почтой это совсем уж не связано, если только бумагу позаимствовали, да печать.

Данька, бросив сумку, принялся хохотать:

— Правда что ли?! Мать, вот это номер. Кто ж это над тобой так потешается? Что и предположений нет?

Чего нет, того нет. Лена развела руками.

— Нет. Саму от злости в трясучку кидает. Найду, прям сама с ним не знаю что сделаю. — Хлопнула она кулак о ладонь обозначающий должно быть молот и наковальню.

— Значит, не найдёшь, — ухмыльнулся сын, топая из ванны в кухню и усаживаясь за стол. Лена, раскладывая еду, не упуская нить разговора, тут же уточнила:

— Это ещё почему?

Данька хрюкнул смехом:

— Так не знаешь же что с ним делать.

Она отмахнулась. Что за дети пошли. А вообще-то — чёрт бы этого слесаря побрал!

— Тебе шутки, а меня от злости разрывает.

Данька, получив повод для философствования, в него и углубился:

— На баб не угодишь. Украли — плачет. Вернули — злится.

Лена тут же уточнила:

— Не крал он, а измывается, но за что?

— Тут я пас. Тебе виднее. По мне так это кто-то испытывает тебя на прочность. Или… Амурного ничего в твоей жизни не случалось. Может, отвергла какого-то претендента на роман? Хотя какие в твоём возрасте романы. Еда обалдеть. Ты на радостях явно перестаралась.

— Да ладно тебе, — отмахнулась она от похвалы.

Данька ушёл в свою комнату. Она мыла посуду с особым старанием. Энергия злости утраивало это старание: «Вот бы добраться до этого шутника. Она бы ему показала. Ух!»

Она любила Киев. Любила в серебристом дожде и в ярком солнце. И совсем не потому, что привыкла. Здесь не так шумно и суетно, как, например, в Москве. Прошумела сиренью весна, сжала сердце цветущими каштанами. Хорошо просто идти и не думать ни о чём. Лена, купив букетик ландышей, шла по самому краю дорожки, когда проезжающая машина, тормознув, обдала её белый, вчера постиранный плащ, брызгами грязи. «Чтоб тебя…» Это была жестокая невезуха. Ей так нравилось топтать ногами по городским дорожкам, но чувствовала себя растерянно среди встречающегося на каждом шагу хамства и вероятно от этого сразу принимала своего рода боксёрскую стойку по отношению к окружающим. Лена погрозила, вслед медленно отъезжающей машине кулаком, стараясь запомнить номер. Такой наглости спускать нельзя. Совесть дома забыли… Добравшись до своего транспортного средства, решила прокатиться до ГАИ. Нахал, испортивший ей настроение и плащ, должен быть наказан. Только бы менты не отказали… На её удовольствие ей не отказали. Естественно, не безвозмездно, почему бы и не сделать подлость. Через полчаса, после хорошего вознаграждения, ей выдали адрес офиса хозяина автомобиля. Поблагодарив, бодренько поехала. Сейчас она его прижмёт к ногтю… Лена весьма удивилась, когда колёса опять прикатили к тому же концерну, чей адрес был на злополучной бандероли. «Надо же, как этой конторе не везёт с розыгрышами, — подумала она, раздумав ругаться. — С такими солидными нахалами лучше не связываться, себе дороже будет». Придя, домой, молчком кинула в стиральную машинку испорченную вещь и успокоилась. «Ладно, всякое бывает. Нервы дороже. Опять же не самой стирать, а машинке».

Лето ждала с нетерпением, но отдохнуть шикарно не получилось. Решили с Данькой зажаться, откладывая деньги на дом. Выбрав не дорогие путёвки, поехали в Болгарию. Потом каталась к своим родителям. Пока живы, надо навещать. Ничего в этом мире нет, дороже жизни. Плохо, что она быстро проходит и вся между пальцами. «Вот и ещё пронеслось одно лето», — думала она, печально бредя мимо аллеи краснеющих рябин. Падавший, медленно кружась, цветной дождь из оранжевых и красных листьев, вкрадчиво шуршал под ногами. Пахло хризантемами и костром. Вдруг впереди вынырнул цветущий каштан. Голый, ни одного листочка и в цвету. Чудо! Встала, как вкопанная. Глаз не оторвать. Цветы мелкие, свечи не большие, а красиво так, что просто страшно. Сказка! Стояла, стояла и пошла прочь. Быстрее, быстрее… Касаться сказки опасно, трудно потом воспринимать реальность. Из — под колёс пролетающих мимо машин вылетали, причудливо кружа, стаи ярко-жёлтых листьев. «Надо же, похоже на вьющихся мотыльков!» Нависшие серые тучи, затянувшие небо с самого утра, наконец, разродились, мелким сеющим дождём. Сырой ветер, сморщивающий кожу лица в натянутую маску, вмиг испортил настроение. Чувство комфортности исчезло. Лена достала зонт. Подумала: «Жаль, что соблазнилась на пешую прогулку, вымокну вся». Около неё тормознул шикарный автомобиль, она, учитывая весенний опыт, отскочила. Повезло и на этот раз даже обошлось. Но из салона высунулась рука, и ей вручили, в плетёной прелестной квадратной корзиночке, изящные розы. Лена ничего не успела сказать, машина, мигнув огоньками, отъехала. «С кем-то наверняка перепутали, — посмеивалась она, прижимая корзинку к груди. — Но и чёрт с ним. Всё равно красиво». На обратном пути она мчалась обгоняя дождь.